– Простите, я не знаю…
– Нет, нет, нет! Молю тебя…
Фрау Шульц резко подскочила с софы и, сквозь настилающую пелену истерики, попыталась опуститься на колени, но Амалия вовремя остановила мать, схватив ее за локти.
– Маменька, вам не хорошо… скоро прибудет доктор, пройдемте в спальню, – раздался пугливый тоненький голосок фройляйн Шульц.
Но женщина не слышала умоляющие просьбы дочери и продолжила крепко стискивать мои руки ледяными ладонями. Ее голос дрожал, тело лихорадочно знобило, а покрасневшие безумные глаза, полные слез и отчаяния, надолго врезались в память. Я почувствовала, как крепкие мужские руки опустились на плечи и аккуратно оттащили меня от фрау Шульц. Офицер Мюллер сразу же принялся помогать Амалии поднимать Генриетту на ноги, и от этой удручающей картины у меня задрожали колени. Мне стало бесконечно жаль бедную женщину, поэтому я громко выкрикнула, чтобы она наверняка услышала:
– Хорошо, я согласна!
Бесконечная суета голосов на мгновение прекратилась и, все трое с недоумением взглянули в мою сторону. Лицо Генриетты исказилось в гримасе боли, а затем она чуть было не рухнула на пол из-за подкосившихся ног, но Мюллер и Амалия вовремя подхватили ее.
– Она согласна, фрау Шульц, – тихо произнес офицер, наклонившись в ее сторону. – Все хорошо. Пройдемте, вам нужно отдохнуть.
На лице женщины просияла слабая улыбка, такая, на которую хватило сил. После она позволила сопроводить себя до спальни на втором этаже. Я мысленно выдохнула, осознав, что практически все то время не дышала.
– Господи, что сейчас было?! – недоуменно воскликнула Ася, приложив руку ко лбу.
– Ну и повезло же тебе, Катруся! – торжественно заявила Оля, похлопав меня по плечу. – Жить будешь, да горя не знать… еще и в город выходить…
– Тильки попробуй после этого сказать, що наша фрау жестокая! – упрекнула подругу Танька, скрестив руки на груди. – Она вполне себе могла с силой заставить Катрусю быть нянькой малому. Могла бы голодом морить, избивать или в поле отправить работать до изнеможения. Но нет, она считает нас людьми! Ну и сына, конечно же, любит. А теперь пойдемте, надобно со стола нам убрать после панов, да и самим отужинать пора.
После упоминания ужина желудок предательски заурчал, и я вспомнила, что кормили нас жидкой похлебкой аж несколько часов назад. Девушки немедля последовали в столовую, а я еще с минуту приходила в себя после случившегося, и только спустя пару минут побежала вслед за ними.