В комнату вошел высокий подтянутый мужчина лет сорока пяти с небольшой аккуратной бородкой, тонкими чертами лица и властным тяжелым взглядом. Это был прокурор Московской судебной палаты Алексей Васильевич Мышецкий.
Азаревич, заприметив знакомую худощавую фигуру в черном прокурорском кителе с двумя рядами блестящих пуговиц, пригладил широкой ладонью свои чуть тронутые сединой волосы, подкрутил пышный ус, привычно вытянулся и по-военному поправил на себе синий потертый сюртук.
– Здравствуйте, Петр Александрович, – приветствовал старого соратника Мышецкий. – Я очень рад, что застал вас в городе. Опасался, как бы вы снова не исчезли на наших необъятных просторах!
– Здравия желаю, ваше превосходительство. Напрасно опасались: я уже год не покидаю Москвы, – отозвался Азаревич, но удивления в глазах Мышецкого не заметил. – Вы ведь осведомлены о том, что я решил оставить службу?
– Осведомлен, равно как и о вашем добровольном затворничестве. И, тем не менее, я сразу вызвал вас сюда, пусть вы и не из числа тех, кто должен прибыть на место преступления первым.
– Зато часто бывал тем, кто заканчивает все дело…
– Именно! И потому, Петр Александрович, полюбуйтесь, пожалуйста, на это!
Прокурор указал на комнату, будто на сцену с расставленными там декорациями:
– Сегодня все так располагает к театральности! Знаете, я вовсе не драматург, однако я все же познакомлю вас с наброском либретто первого акта этой драмы. Вы наверняка слышали, что сегодня вечером в Императорском театре должна была состояться премьера балета «Спящая красавица». Амадея Лозинская или, точнее, Зинаида Осипова, – он указал на мертвую девушку, – должна была сегодня вечером собрать овации огромного зала, начав свое головокружительное восхождение на театральный Олимп. Однако пару часов назад балерину нашла горничная; ее все еще успокаивают в соседней комнате… И я, осмотревшись здесь, решил послать за вами.
– Но я никогда не занимался расследованиями! Это никаким образом не входило в круг моих обязанностей. Мое дело – сыск: выследить, изловить и передать преступника в ваши руки. Я решительно не понимаю потребности в моем присутствии здесь! Платок с хлороформом в руке, аккуратно открытая баночка со снотворным на столике… Похоже, девица лишь решила крепко-накрепко заснуть, а уж отчего, я судить не возьмусь.