– Благодарю вас, – сказал Клэр так громко, что эхо его голоса отразилось от соседних домов. – Я понимаю, вы собрались здесь, чтобы помочь расследованию…
«Очень благородное заявление», – подумал Роберт.
– Но не забывайте, что для мисс Мэлоун и ее родных наступило тяжелое время, и я надеюсь, что вы отнесетесь к ней с уважением, – продолжал Клэр.
К удивлению Кетта, ни один из журналистов не стал задавать встречные вопросы. От Клэра исходила сила авторитета; он походил на директора школы, способного быстро добиться повиновения.
– Я суперинтендант Колин Клэр из полиции Норфолка, и мне нет нужды напоминать вам, что речь идет о текущем расследовании, поэтому я не смогу ответить на большую часть вопросов. Сейчас наша задача состоит в том, чтобы дать матери возможность обратиться к дочери и попросить ее вернуться домой. Мы поняли друг друга?
И вновь последовали кивки и шепот. По сравнению с лондонской прессой, эти парни были почти святыми. Суперинтендант отступил в сторону и положил большую ладонь на плечо женщины, заставляя ее сделать несколько шагов вперед.
– Мисс Мэлоун…
Мать Мейси выглядела хрупкой, как стекло; казалось, она разлетится на тысячу осколков, стоит ей лишь открыть рот. Женщина стояла сгорбившись и опустив голову, словно несла весь мир на своих плечах, держа перед собой руки с переплетенными пальцами. Посмотрела на Колина Клэра. Тот мягко улыбнулся ей, кивнул, и мисс Мэлоун повернулась к репортерам.
– Мейси… – начала она, и ее голос дрогнул. Снова посмотрела на суперинтенданта, и тот мягко сжал ее плечо. Казалось, это придало ей сил.
– Мейси, я не знаю, слышишь ли ты меня. Ты ведь никогда не любила новости, верно? – Она печально рассмеялась, потом закашлялась, и по ее щекам потекли слезы. – Но я хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя больше всего на свете. – Казалось, она тонет. – Мне не следовало так поступать. Но я тебя люблю, и если… если ты на меня обиделась, если ушла именно по этой причине, тогда, пожалуйста, вернись. Я не буду на тебя сердиться. Я никогда на тебя не сержусь. Я люблю тебя.
Кетт глубоко вздохнул; у него перехватило в горле. Он посмотрел на Мойру, думая о ней, а также об Элис и Эви, о том, как перенес бы исчезновение кого-то из своих девочек. Если б одну из них похитили. Потерять жену – это ужасно, но ребенка… в миллион раз хуже.