Она выронила мелок и в изумлении поглядывала то на молодого человека, то на вычерченные фигуры.
– Что это? Да ты никак хочешь стать владыкой мира?
Старуха испытующе посмотрела в темные, сверкающие лихорадочным огнем глаза студента.
Он ничего не ответил, но от нее не укрылось, как судорожно ухватился он за столешницу, словно боясь пошатнуться.
– Я давно приметила, что ты завел шашни с Боженой из дома барона Эльзенвангера.
Оттокар протестующе мотнул головой.
– Ага, стало быть, дело прошлое. Ну, если она настоящая чешская девка, злом тебя не помянет. Даже прижив ребенка… А вот этой, – старуха указала на одну из фигур, – остерегайся… Она кровь сосет… Она тоже чешка, но древней опасной породы.
– Неправда, – хрипло произнес студент.
– Неужели? Ты так думаешь? Она из княжьего рода Борживоев, верно тебе говорю. А ты… – она задержала задумчивый взгляд на узком смуглом лице молодого человека, – а ты… ты… тоже из Борживоев. Оттого-то двое и тянутся друг к другу, точно железо и магнит… Ну, будет нам вчитываться в знаки.
И старуха стерла рукавом рисунок на доске, прежде чем студент успел удержать ее.
– Только смотри, не стать бы тебе железом, а ей магнитом, иначе ты пропал, малыш. В роду Борживоев от века убивали друг друга и грешили кровосмешением. Вспомни о судьбе святого Вацлава!
Студент попытался улыбнуться:
– Вацлав святой – не из рода Борживоев, а уж я тем более. Я всего лишь Вондрейц, фрау… фрау Лизинка.
– Никогда не говорите мне: фрау Лизинка! – Старуха яростно стукнула кулаком по столу. – Я тебе не фрау! Я шлюха… Фройляйн я!
– Мне хотелось бы только узнать, – робко пролепетал студент, – что вы имели в виду, когда говорили про владыку мира и про Яна Жижку…
И тут скрип половиц за дверью заставил его прерваться. Он обернулся и увидел, как в проем протискивается мужская фигура – огромные черные очки, не по росту длинный сюртук с нелепо вздыбленными плечами, что, видимо, имитировало горб; ноздри раздуты ватными пробками; огненно-рыжий парик и такой же лисьей масти бакенбарды, явно приклеенные, о чем можно было догадаться за версту.
– Тысяча извинений, почтеннейшая пани! – неумело измененным голосом произнес незнакомец, обращаясь к хозяйке. – Будьте добреньки… прошу пардону, если обеспокоил… молвите только словечко: не был ли тут, часом, господин императорский лейб-медик фон Флюгбайль?