Как складно поёт – даже восхитилась, тоже чуть-чуть. И ведь голос ни на мгновение не дрогнул, а сам, буквально несколько минут назад, подло совратил и обесчестил меня. Ну ладно, не обесчестил, но совратил же ведь точно! Память услужливо предоставила воспоминания собственно о процессе совращения и я едва удержала судорожный вздох. А где-то там, в глубинах решившего устроить бунт организма разгоралось уже не тепло, пламя! Привалилась к стене, потому что ноги отказывались держать, и попыталась заставить себя не думать о том, о чём нельзя думать… ну да, с этим у меня всегда проблемы были. Стало ещё жарче, где-то там, внизу живота.
Решила попробовать сосредоточиться на семейных разборках, но за дверью было подозрительно тихо. Потом послышалось какое-то пыхтение и задумчивый голос дедушки:
– Даже так, не ожидал.
А в следующее мгновение дверь с треском распахнулась, по коридору гулко разнёсся грохот от ударившейся о стену дверной ручки и перед моим затуманенным взором предстал абсолютно невменяемый лорд-охотник. И взгляд у него был такой… в общем, мне крах. В смысле – моей чести, достоинству, невинности и моральному облику полный крах. И вот эта груда частично перестроившихся мускулов двинулась ко мне с поистине хищнической грацией и определёнными намерениями.
– Мама, – прошептала я и сползла по стеночке. Так и поползла подальше от вышедшего на охоту похотника на четвереньках. Да что же это такое, скоро сама в зверя оборачиваться научусь. Ну да, в дичь, улепётывающую от хищника.
И вот ползу я, старательно перебирая руками и уже начинающими ныть коленями, а за спиной тишина, в которой отчётливо расслышала слова дедушки-оборотня:
– Возьми себя в руки, племянник.
Обернулась и узрела хищника, пригнувшегося к полу и готовящегося одним прыжком настигнуть жертву – такую маленькую и беззащитную меня.
– А вам, юная прелестница, я бы посоветовал встать, или хотя бы сесть, а то вид, знаете ли, в процессе ползания, не способствует благонравному настрою мужчины, – со снисходительной улыбкой посоветовал оборотень.
И я стремительно краснею, вспоминая, что на мне облегающие, как вторая кожа, брючки, а я стою на четвереньках, этими самыми брючками к лорду.
Встать сил не было, потому перевернулась и села, прикрыв полом то, что облегало. Ещё и колени к подбородку подтянула, крепко обняв руками, с видом «скрючило и не разогнёт, хоть режьте».