– Хорошо, продолжим, док. Эван Кениг, – протягивая очередное личное дело, сказал Бебель.
– Эван Кениг, Эван Кениг, – несколько раз произнес доктор, будто бы пытался вспомнить и у него это не получалось. Он начал листать карту, просмотрел личные характеристики, затем диагнозы, прошелся по листам с историей болезни и, перебрав больше четверти записей, воскликнул: – Вспомнил! Этот мальчик… Почему мальчик? Потому что он попал сюда в совсем юном возрасте, а пробыл очень долго, почти десять лет. То, что было с ним при поступлении, я могу сказать только со слов, записанных в карте другим врачом. Когда я заступил на пост главного врача, Эван уже достаточно подрос. Он избавился от всех недугов и был замечательным парнем, – врач хотел что-то добавить, но Бебель его перебил:
– Почему же он тогда так много провел здесь времени?
– Потому что мальчик был полным сиротой. За ним никто не мог приехать. И его дело в Югендамт мы передали по его ходатайству, когда тот решил для себя, что готов покинуть эти стены.
Ответ доктора был исчерпывающим, но у Бебеля как будто в голове появилось очень много новых вопросов.
Доктор продолжал:
– У мальчика случилась большая трагедия в жизни, об этом тогда писали все газеты Германии, – с выдохом сожаления сказал он.
– Охарактеризуйте его как личность, – не отрываясь от блокнота и не поднимая глаз, попросил журналист.
– Эван был достаточно скрытен, хотя пытался таким не казаться, но это чувствовалось. Хлопот больнице он не приносил, наоборот, помогал, медсестры его любили.
– Вы когда-нибудь видели их вместе с Адрианой? – уже обыденно спросил журналист.
– М-м-м… – задумался доктор, – да, мне кажется, я видел, как они разговаривают друг с другом, – медленно, с расстановкой, будто вспоминая, говорил доктор и в конце добавил: – Может, один или пару раз.
Бебель задал еще вопрос:
– Как Эван покидал стены больницы? Его провожали, кто-нибудь прощался с ним?
– Вы знаете, нет. Обычно проводы происходят, когда кто-то из родственников приезжает забрать пациента и привозит какие-то угощения, а здесь он просто зашел в мой кабинет в то время, которое у нас было обговорено, забрал кое-какие документы и ушел. Ах да, – как будто вспомнив, добавил док, – я спросил его, попрощался ли он с кем-нибудь, ему так долго эти стены были домом. Он удивился и сказал: «У меня здесь никого нет». И ушел, – закончил врач, взглянув на часы. – Давайте побыстрее закончим, время уже поджимает, меня ждут пациенты, – обратился он к своему слушателю, – кто там у нас остался? – вопросительно посмотрел на Бебеля в ожидании, что тот протянет ему дело Эрика Шлоссера.