– А зачем ты тарелки моешь, если мы ещё не поели?
– Русский человек от природы чистоплотен! – сообщил Толя, растягивая в руках брезентовое полотнище. Голос, которому он силился придать назидательности, ухал, как у филина. – В Европе ещё в набедренных повязках бегали, а русские уже в банях мылись!
Миша Левин, возившийся у самых его ног с колышками, задрал голову. Хотел что-то уточнить. Но предпочёл молча перекреститься двумя перстами.
– А ты напрасно иронизируешь над чужой историей, Михаил! – немедленно отреагировал Толя и наконец-то уронил палатку на землю.
Саша Брославский попытался представить себе, как могучий бородатый Толя вздёргивает школьника Михаила на берёзу по религиозным соображениям. Получилось неубедительно: Толя не казался злым человеком, а берез в сосновом лесу не росло. Тем не менее, прервать дискуссию показалось явно на пользу.
– Эй! – окликнул спорщиков Саша, – вы что же с нею, бедной, сделали?
Уже вернувшаяся с хворостом Таня чуть вздрогнула, огляделась и только потом поняла, что речь о палатке, и подсказала негромко, как постыдную семейную тайну:
– Она всё время падает. У неё прутики не держатся.
– Там не нужны никакие прутики. Да положите вы её на землю, товарищи!
Саша, а вместе с ним и Таня дошли до рухнувшей палатки, вокруг которой в скорбном молчании стояли те, кто потерпел с ней полное фиаско.
– Ого! – восхитился Саша, вытаскивая из руин тоненькую хворостину, предназначенную для поддержания тяжёлой брезентовой крыши. – Это кто же это принёс?
– Брюс! – хором ответили Толя, Светлов и Левин.
Все посмотрели на склонившуюся над рекой ольху, куда знаток парашютных премудростей пытался в данный момент залезть «за ветками посуше».
– Дров больше не нужно, – предупредил Брославский. – Вон вы их сколько уже натаскали. Когда Брюс слезет с дерева, передайте ему это. Теперь насчёт палатки…
Майя потрошила рюкзаки в поисках съестного. Светлов стоял, скрестив руки и спрятав глаза под козырьком кепки, шевелил губами – повторял текст своей новой песни. Таня уныло кивала. Марецкий слушал плеер, а Брюс всё-таки оседлал нижнюю ветвь ольхи и размышлял, как бы вернуться на землю, не покалечившись. Левин просто лёг на траву, раскинул руки и закрыл глаза, очевидно представляя, что уже доехал до Израиля.
И только Толя стоял и слушал объяснения, почему важно, чтобы брезент палатки был туго натянут. Если бы не Толя, Брославский давно бы взял и сделал всё сам.