На часах было около девяти вечера. Свет в доме и на всём проспекте отключили ровно полчаса назад, поэтому всем жителям пришлось просиживать прохладный вечер в темноте. Мария, после того как неплотно поужинала, оставив полтарелки полной, при тусклом огоньке восковых свечей, поставила орхидею на подоконник, а сама стала наблюдать за мрачным городом, казавшимся бездушным и заброшенным. Теперь на дорогах фары гудящих машин заменяли прохожим ночные фонари.
– Эх, – начала говорить девушка вслух, – странный день выдался. Такое чувство, будто… будто там всё по-другому стало. Как-то роднее. Ту неделю, когда я в слезах лежала дома… мне казалось, что я не живу. Будто вся жизнь проходит у других, но не у меня. А вот сегодня, такое чувство, что моя душа вернулась в моё тело. Раньше я хотела как можно скорее заполучить отпуск, а сейчас… сейчас эта рутина – второе дыхание, – с улицы донёсся гул сирены. – Это единственный день, когда я наконец-то смогла отвлечься от мысли об… – её выражение глаз переменилось. Оно стало более тревожным и печальным, – я… опять. Всё из-за этой сирены! Ну почему скорой помощи нужно появиться именно сейчас?! Опять эта скорая! – она потупила свой взгляд.
Её личико упало в ладони. Сирена несколько секунд ещё кричала в непроглядной пробке, а потом её шум начал отдаляться. Видимо, водители всё-таки решили пропустить взвывающую, около полуминуты стоящую в пробке полицейскую машину, которую Ранимова сочла за скорую помощь.
– А завтра ещё и круглая дата… как будто годовщина какая-то?! – её тело начало дрожать. – Не могу я так больше, не могу. Каждый день, каждый день держу всё в себе, держу. Так из-за этого ещё хуже становится! А, может, стоит об этом… рассказать? Свете, например. Мы же, как бы это ужасно не звучало, потеряли детей. Она должна меня понять, – Ранимова взглянула заплаканными глазами на орхидею. – Что думаешь, цветочек?.. Бред…
Минуту-другую она простояла, сгорбившись и погрузившись в раздумья, у подоконника и затем пошла в спальню, вырвала из тетради один лист, взяла ручку и вернулась на кухню: изливать свою душу при тусклых свечах.
«22 апреля, 2013 год.
Снова ночь. Снова сияет Луна. И я снова пишу в эту ночь, при этой Луне.
Можно было рассказать о работе, но смысла в этом нет. Сейчас мне больше хочется выговориться. Завтра я попытаюсь открыться хотя бы одному человеку. А, может, и не одному. Да, расскажу Свете. Надеюсь, что найду в ней поддержку. К психологу смысла идти не вижу, а точнее не нравятся они мне. Я не хочу, чтобы меня выслушивали за деньги. Чужие люди могут меня только ранить.