В коридоре тем временем зажглись потолочные квадратные светильники, ругань той дамы до сих пор продолжалась, хотя уже не так громко. Возле кабинета директора стояла Средник. Она, накрыв свою ладонь рукавом выцветшей рубашки, прислонила её к дверной ручке. Открыв дверь, она по странной привычке оглянулась и заметила Ранимову. Средник попятилась назад, окинув девушку гадким, осуждающим взглядом. Она, брезгливо не убирая рукава с ладони, закрыла дверь.
Девушка отвела взгляд от кабинета и уставилась на входную дверь. Она застыла в странной задумчивости, пока её не отвлёк недоброжелательным тоном охранник. Выйдя из здания, Мария скорым шагом устремилась домой, подальше от сумасброда и назойливой сутолоки.
Комната Ранимовой за последние практически безмятежные недели стала чище и уютнее. Здесь уже не было ни грязных носовых платков, ни салфеток, ни коробок от таблеток. Помимо самой спальни преобразилась в принципе вся квартира многоэтажного дома Р—о проспекта. На выходных девушка, решив побороть былую апатию и лень, взялась за генеральную уборку. В её убежище стало несколько просторнее, чем было до этого.
Отворив дверь в квартиру, Мария не бросилась бессмысленно реветь и жалеть себя. Вместо этого она легла в постель и постаралась уснуть. Около часа девушка ворочалась в холодной постели, стараясь уловить хотя бы минуту, что отдалит её от прибранной и одинокой комнаты, от однотонно белой кровати, от тревожащих мыслей, что волною нахлынули вновь, но это блаженное время так её и не посетило. За окном стемнело. По стёклам начал барабанить дождь. На улице кипела жизнь: сигналили машины, где-то, посмеиваясь, взвизгивали люди, только ощутив на себе прикосновение прохладных капель.
Мария медленно приподнялась, скорчив чуть кислое лицо, и, шоркая, прошла на кухню. Она включила свет, поставила орхидею на подоконник, и в очередной раз принялась писать записку. Слова выходили туго, без лишних эмоций, без некоего энтузиазма. Ранимова описывала прошедший рабочий день. Она описывала страх, горечь, норовила выдавить из себя слезу, но сколько бы ни пыталась, все усилия были тщетны. Девушка сидела с каменным, как у статуи, лицом. Взгляд замер.
Потеряв бездумно несколько минут, да так и не излив на бумагу нового слова, девушка бросила записку на другой край стола. Она постаралась прийти в себя, выйти из безразличного состояния, хотя внутри скопилось множество переживаний. Много времени Ранимова ходила по квартире, будто выискивая что-то, что могло бы ей помочь. В конце концов, Мария склонила голову над подоконником пред благоухающей орхидеей.