«А ведь ради таких мгновений, чтобы увидеть столько счастья на лице человека, стоит жить».
Благодарный Джон даже обнял своего благодетеля и с громким криком:
– Старший инженер, ты верь в меня! Я стану чемпионом! – убежал с борта судна.
Он приходил на судно каждый заход в Банжул. Один раз он даже пришёл с несколькими друзьями, и они показали Пашинцеву своё мастерство, гоняя мяч на причале у кормы судна.
В последний заход в Банжул Пашинцев дал ему двадцатку, но не сказал, что это их последняя встреча. Однако Джон, как будто поняв это, схватил Пашинцева за руки и, пристально посмотрев в глаза, попросил:
– Старший инженер, ты, пожалуйста, верь в меня, я многого смогу добиться. Я буду чемпионом. Это я тебе обещаю!
Пашинцев не знал, стал ли Джон чемпионом Гамбии, но среди игроков знаменитых клубов Европы он его так и не увидел.
Пашинцев после окончания швартовки поднялся в каюту с мечтой, что сейчас помоется в душе и отдохнёт. Но мечты они тем и хороши, что остаются мечтами.
Раздался телефонный звонок и, подняв трубку, он услышал, как вахтенный матрос вежливо попросил его спуститься к трапу, потому что там его ожидает какой-то военный, утверждающий, что хорошо знает Пашинцева.
Странно, но в Конакри Пашинцев никого не знал, тем более из военных.
Пашинцеву так не хотелось разрушать свой букет «мечт», как говорил его младший сын, а когда тот начинал с ним спорить, что такого слова в природе не существует, то сын приходил к выводу, что «мечтов» мало не бывает, а их у него много и он их все мечтает.
Сегодня Пашинцеву, как обычно, пришлось заступить на вахту в четыре утра, а потом остаться на вахте с электромехаником, который нёс вахту с восьми до двенадцати, чтобы с ним закончить швартовку. Поэтому мечтал Пашинцев сейчас только об одном – насладиться прохладой кондиционированного воздуха в каюте и нырнуть в чистую постель хотя бы на пару часиков, но ей из-за какого-то вояки, как он теперь понимал, осуществиться этому не суждено.
Вспомнив всех военно-морских матерей, Пашинцев закрыл каюту и спустился к трапу.
У трапа и в самом деле стоял человек в военной форме, но он не являлся представителем Военно-морского флота России. Им оказался обычный человек в морской офицерской форме, правда, с чёрным лицом. На погонах у военного красовались три огромные звезды. Несмотря на утреннюю жару, офицер был облачён в чистый и отглаженный, чуть ли не сверкающий китель. На рукавах у него золотом блестели невероятно широкие шевроны, но вот лицо его немного подкачало. Оно явно выдавало, что он представитель не ВМФ России, а военного флота этой африканской страны под названием Гвинея, где сейчас находилась «Кидира» и Пашинцева не имел ни одного знакомого военного.