Очнулся быстро, лежа на земле. Удар оказался не таким уж сильным. Мать стояла на полянке в позе витрувианского человека кисти Леонардо да Винчи: широко расставив ноги и подняв руки горизонтально по бокам, распятая канатами, сплетенными из тонких белесых нитей с утолщениями. Ноги зафиксированы путами, вырастающими прямо из земли; руки – подобными же путами, но переброшенными через толстые ветки деревьев. Напротив, лицом к ней, в такой же позе застыл плененный путами Сергей Александрович. Вокруг них, образуя треугольник, стояли белые ведра из-под шпатлевки. Вокруг полянки, образуя правильную окружность, стояли… Я сморгнул, потом потер глаза, благо меня никакие нити не держали, но картина не изменилась: вокруг стояли гигантские, с земли мне казалось, что не ниже роста Сергея Александровича, мухоморы.
Грибной круг плавно колыхнулся. В стройном ряду возник разрыв. В него скользящей походкой, будто на лыжах, не отрывая стоп от земли, прошел одетый в белые лохмотья с подвязанными листьями и веточками рослый парень лет тридцати пяти в странном широком сомбреро. Грибы-часовые сомкнулись за его спиной. Парень встал посередине между распятыми людьми и посмотрел на меня блеклыми глазками, будто гноем затянутыми чем-то, похожим на грибную мякоть.
– Здравствуй, братик, – губы парня не шевелились. Да и вряд ли они могли шевелиться, заклеенные бледно-зеленоватым мхом. Голос звучал прямо в моей голове. И не просто звучал. Голос сверлил мозг, будто перфоратор субботним утром в руках свихнувшегося на ремонте соседа этажом выше. От него было не укрыться. – Соскучился по мне?
– Сеня? – пролепетал я.
– Кому Сеня, а кому Грибной царь, – голос был холоден, словно вой стаи голодных волков, окруживших под Рождество одинокого спутника на заснеженной дороге.
Только теперь я понял, что на голове Сени не сомбреро, а корона в виде шляпки мухомора. А еще… а еще у него не было рук, словно кто-то просто обрезал брату, если это и правда был мой брат, а не морок, плечи, придав телу сходство с ножкой мухомора. И стоп у него не было, вместо стоп белело что-то вроде клубневидно-утолщенного основания, как у окружающих нас грибов.
– Что здесь происходит?! – закричал я.
– Воссоединение семьи, хи-хи-хи, – голос в голове мерзко захихикал, – возвращение блудной матери и брата. И заодно, суд над убийцами бессловесных братьев наших меньших, хи-хи-хи.