Мэтью все же придал себе вид безразличного добродушия и снова зашел за свою штору. Сэм же, едва заслышав свист топора, приподнял свою трость, поддавшись стремительному желанию бесшумно бежать. Но тут он вспомнил ради чего он пришел сюда; ради кого он уже который год почти каждую неделю ковыляет в это вонючее место и тратит все, что имеет на туши гигантских петухов.
«Вы знаете, я скоро перестану их закалывать!» – вставил Робеспьер вежду ударами топора. Он всегда говорил нечто подобное, каждый раз придумывая для этого все новые причины. Как то раз, он даже признался, что считает петухов слишком уж интеллектуальными для того, чтобы быть вот так просто убитыми. Но чаще всего он говорил, что сердце его сжимается обезглавливая символ своего глубочайшего патриотизма. На самом деле, он всего навсего желал услышать от Сэма, счастье возлюбленной которого напрямую зависело от него, что невозможность купить петухов именно в «Гильотине» станет невозместимой утратой для всего города. Робеспьер искренни полагал, что Сэм находился у него в долгу и получал колоссальное удовольствие, напоминая ему и себе об этом. Однако теперь наш палач не услышал привычной мольбы и самозабвенных отговоров от этой «крайней меры». Он вышел в основную комнату и с удивлением обнаружил, что старик исчез. Он странно, будто бы даже удовлетворенно хмыкнул, как вдруг глаза его упали на прилавок, где должна была лежать мертвая туша. В прозрачных глазах Робеспьера заалела ярость. Сосуды на его шеи взбухли, а пальцы руки побелели, сильнее сжав рукоятку окровавленного топора.
III
Центры всех небольших республиканских городков Америки, носящих имена давно уже мертвых генералов Гражданской войны, почти неотличимы друг от друга. Некоторые видят в этом прелесть американской жизни, ведь любой человек из одного такого городка может обратится к жителю другого такого городка из другого конца Америки и сказать: «А помнишь в прошлую пятницу в баре…» И он вспомнит! Он вспомнит, ибо он так же, как и все им подобные был в баре, а бар этот так же как и все остальные бары являлся пристанищем для самых невероятных историй, которые становятся историческим наследием не одного города, а всего образа жизни американской глубинки. Это объединяет, делает всех жителей гигантской «средней Америки» соседями и друзьями. Это же при этом делает из людей не желающих вести такой и только такой образ жизни чужими, внутренними эмигрантами.