Утром следующего дня звонок на завтрак меня не разбудил, я проснулся после обеда. Состояние было вялое, жутко болела голова. Валекиан сидел рядом.
– А я уж думал ты не проснёшься! – тревожно сказал он.
– Почему же так плохо? – пробормотал я, держась руками за голову.
– Может, потому что ты выжил после взрыва. Скажи мне, как? На тебе ни единого ожога!
– Не знаю, – я ничего не соображал, очень мешались кусачки, которые уже стали частью моей правой руки.
– Доктор велел отвести тебя к нему, как проснёшься. Ты готов?
– Да, – я тяжело вздохнул.
Путь по коридору был мучителен, я только и повторял про себя: «Когда же это всё закончится?». Мы шли медленно, меня шатало от бессилия. Друг придерживал меня за плечи. Он постучался в дверь лаборатории, и Гемилион встретил нас. Доктор велел Валекиану возвращаться в каюту и помог мне дойти до кушетки.
Казалось, вся моя спина – это один большой синяк, и я аккуратно присел. Гемилион придвинул стул и сел рядом со мной.
– Ты помнишь, что вчера произошло? – спросил старик, пристально глядя на меня.
– Отчасти, – я снова взялся за голову.
– Почему Лукас хотел снять ошейник?
– Он был самым старшим из нас, поэтому боялся, что скоро пропадёт, – честно ответил я.
– Ты знаешь, что именно, он сделал?
– Нет, он велел отойти, а я собирался выходить из комнаты, когда всё случилось, – я ещё крепче схватился за голову и говорил, изнывая от боли.
– У тебя может быть сотрясение мозга, мне нужно посмотреть. Ложись на кушетку.
Доктор присоединил к моей голове четыре провода, и минут десять что-то анализировал на приборах.
– Да, всё, как я и думал. Несколько дней покоя, и это пройдёт. Пока поставлю тебе обезболивающий укол, – он снял провода с моей головы.
– Нет! – громко возразил я, насколько было сил. – Не надо никаких уколов!
– Маркус, иначе твоя голова будет болеть ещё долго. И только под действием обезболивающего я смогу снять расплавленный ошейник и кусачки.
– Я вам не верю!
– Что случилось? Я никогда не обращался с тобой плохо, – недоумевал старик.
– От ваших уколов умирают другие дети! – в отчаянии поспешно говорил я. – Я же не слепой!
Доктор замолчал и задумался. Он встал и ходил по лаборатории, то и дело потирая очки. Я вертелся на кушетке, боль не давала ровно лежать. Гемилион подошёл ко мне и спросил:
– Хочешь я расскажу тебе о тех уколах? Если ты позволишь потом поставить тебе обезболивающее