Где-то через пяток дней, после того как Ник к нам пришел, изнасиловали пацана – ему было лет восемь, я помню, как он лежал лицом в подушку, от стыда не показывая лица, и не разрешил нам говорить воспитке о случившемся. Через день у него начался сепсис, тот насильник был здоровый парняга, лет 16-ти, а весил все сто килограмм, наверное. Он порвал пацану все внутренности, и пацана не спасли, потому что мы тоже промолчали.
Тогда Ник всю ночь раскачивал изголовье железной кровати, отогнул поперечину и вытащил металлический вертикальный стержень. Он держал его под матрасом, на ночь возле двери мы ставили стул, чтобы проснуться, если полезут к нам. Однажды ночью они пришли – банда пятнадцатилетних насильников с подпевалами, первый же кто просунул руку отодвинуть стул, получил прутом по пальцам. Ник сломал ему все пальцы, и тот побоялся сознаться, кто его ударил и за что. С тех пор у него было прозвище – Бешеный Ник. Мы ходили все вместе, нас пытались подкараулить на лестнице, затащить в темный закуток – Ник бросался в драку первым, и мы вставали за его спиной. Мы кусались, царапались, пинали куда достанем. Два месяца мы выдерживали осаду, потом нас оставили в покое.
В свободное время Ник ходил в спортзал на первом этаже, тренировал выносливость, прыгал, бегал, лазил по канату. Сперва мы просто ходили за компанию, потом начали тренироваться тоже. Потом он затащил нас на секцию при школе, мы стали заниматься дзюдо, уже с нормальным тренером. Он таскал нас в тир стрелять, в секцию бокса, мы бегали в парке. Единственное, чего Ник не мог терпеть – слёз и воровства.
Уже в тринадцать лет он был главарем детской банды, не знаю, как назвать иначе, и держал весь детский дом. Причем боссом он был жестким – спорт, учеба, хоть тройку, но ты должен был получить. Воспитатели и директор его обожали – дисциплина железная, все дети занимаются спортом, успеваемость подтянули. И с тех пор в детском доме не было насилия… Да, девочки спали с парнями – но только по согласию, пацанов не трогал никто. Ник девок презирал, называл их «детдомовскими давалками», и с ними не спал никогда. «Чистые» девочки в школе с нами не дружили, поэтому его первая любовь была уже в колледже.
Девчонка, сирота как мы, но жила с бабушкой, тонкая бледная моль, но что-то в ней Ник нашел. После первого курса нас забрали в армию, а эта дура оказалась беременной. Никому не сказав, очень боясь своей бабушки, она пошла с нашими дурами на криминальный аборт. Умерла от потери крови. С тех пор Ник не любил никого, нет, бабы были конечно, он же живой. Вешались они на него пачками, но больше пары месяцев он ни с кем не встречался.