Вторая стрела снова попала в щит, но на сей раз не под прямым углом, а, скорее, по касательной, с силой развернув пехотинца в сторону. Как раз туда, где уже стоял неведомо откуда появившийся северянин с грозной шипастой палицей наготове. Удар его ноги пришёлся в подбородок, и пехотинец, вскрикнув от боли, рухнул на спину, почти полностью погрузившись в сугроб. Противник подошёл ближе и навис прямо над ним, недобро ухмыляясь и скалясь чёрными-пречёрными резцами.
Пехотинец, переборов себя, закрылся щитом как раз в тот момент, когда палица опускалась ему на голову. Удар колоссальной силы расколол щит надвое, и рука пехотинца, обмякши, упала. Предплечье было вывернуто под неестественным углом и жутко болело. Перелом был налицо.
Северянин это заметил и снова громогласно рассмеялся. Кинув на свою жертву злорадный взгляд, наступил на переломанную руку подошвой ботинка. Пехотинцу потребовалось космическое количество мужества и силы воли, чтобы не взреветь от агонии, а лишь сжать оставшиеся ещё во рту зубы так, что за ушами затрещало.
Противник повернулся в сторону и что-то крикнул ожидающим вдалеке товарищам на незнакомом языке. Вероятно, возвещал о том, что королевский гвардеец более не представляет опасности и лежит на снегу, не способный продолжать бой. Но пехотинец был способен. Ясно понимая, что выйти живым из этой передряги у него уже не получится, он твёрдо решил забрать с собой перед гибелью столько врагов, сколько сможет, чтобы в загробном царстве сам Лоррей – бог войны и покровитель всех мужчин – одобрительно похлопал его по спине, приглашая присоединиться к бесконечному пиру в своих чертогах. Где уже, несомненно, его ждут те друзья, что пали от рук северян до него.
Пехотинец, воспользовавшись тем, что противник отвлёкся, поднял правую руку, всё ещё сжимающую рукоять палаша, и с силой вогнал своё оружие в северянина вертикально вверх, метя в область паха. И лезвие без особых проблем вошло в тело по самую рукоять, рассекая большую часть внутренних органов, начиная с мочевого пузыря и кишечника, а заканчивая лёгкими и сердцем. Северянин не издал ни звука, лишь на раскрывшихся от боли и удивления губах застыл немой крик удивления. Он начал падать прямо на свою недавнюю жертву, и пехотинец одной волею богов сумел вовремя перекатиться в сторону, успев заодно вытащить из тела врага свой меч.