Нам настрого запрещали отвечать на провокации. В одно из дежурств, не выдержав раздражающих постукиваний в окошко, я прильнула. Темнота мертва, показалось. Внезапно из бездны выпрыгнуло морщинистое лицо, растекаясь по стеклу. Мужчина бился, увеличивал амплитуду, словно не чувствуя боли. Неестественно длинный язык наследил сгустками желтоватой слюны сквозь редкий частокол зубов. Я подавилась криком. Больной выл, верещал, умолял выпустить. Крыл матом, угрожая разорвать мне «дырку», а через секунду плакал, как дитя, звал маму. Уверял: ОНИ пришли за его глазами.
В экстремальной ситуации я оцепенела. От шума проснулись соседние палаты, запустив цепную реакцию. Отделение поглотил принцип домино. Новорождённый хаос сказал первое слово. Я его мать, статуя безрукой Венеры.
Сильная ладонь оттолкнула в стену. Врач по рации вызвал наряд. Двери хлопали, трещали шокеры. Седативные текли рекой. Стачку разогнали спустя час, под горлышко накачав буйных транквилизаторами.
На время бунта, я потерялась, изображая деятельность, но ВСЕ помнили, кто причина недосыпа и потраченных нервов. Кричали, оскорбляли, увольняли. Загнали самооценку под подошву. Я оттирала от ржавчины железные кабинки, мыла «очки», истерила в обществе капель конденсата на потолке. Испытательный срок продлили.
Спустя пару недель об инциденте забыли, а новая проблема с ноги открыла дверь. На меня положил глаз один из санитаров. Не скрою, любое проявление симпатии приятно, но не так я представляла первые отношения. Жлоб под метр девяносто с гладким, словно шар провидицы, черепом и белым лицом.
Глеб сально поглядывал, кидал неприличные жесты. Я краснела под хохот его коллег-близнецов. По слухам работал в полиции, откуда уволен за издевательство над подсудимыми. Порченая репутация, непривлекательная внешность, но грех жаловаться. Я изголодалась по любви. Бабочки в животе вяло порхали, скорее от голода, чем от страсти. Удивительно, но в голову взрослого мужика не поместилась мысль ухаживать. Конфетки, цветочки, внимание: НИ-ЧЕ-ГО.
«Стопудово целочка» – шептались мужланы. Наверное, от меня пахло девственностью. Глеб зажимал меня по углам, тянулся бескровными губами, лапал. Слишком сильный для сопротивления. Ударить страшно, кричать бессмысленно. Влажная ладонь рыскала между ног в поисках чудо-кнопки – ключу к инстинкту размножения.