После той встречи у мамы начал расти живот. В общем, это был я…
Она сообщила об этом отцу, и он, решив, что это его возможность остепениться, сделал ей предложение.
Поженившись, они переехали в Даллас, штат Техас. На тот момент там жило большинство маминых родственников. Конечно, кроме тех, что в Эфиопии и в Японии…
Вот в Далласе я и родился. И с самого рождения слышал ковбойские шуточки вперемешку с изречениями Гаутамы Будды.
– Нельзя надолго скрыть три вещи: солнце, луну и истину, – говорила мне мать. – Адам, просто прими себя таким какой ты есть…
– Не стоит волноваться по пустякам, сынок, – поддакивал отец. – Это потому, что надо копить силы на те времена, когда наступит полный п****ц.
Вот это его коронная фраза, которую я слышал ещё с тех пор, как лежал в колыбели.
Не представляю откуда папа знал о том, что ждёт меня впереди, но время показало, что он был совершенно прав…
Я ещё помню, что, иногда косясь на меня и улыбаясь в свои густые рыжеватые усы, он говорил:
– Эх, не быть тебе расистом, сынок. Ты только попытайся, сам же себя за хвост и укусишь.
Его этот факт, почему-то, сильно веселил.
А я тем временем, слыша смех злосчастной судьбы, непосильно страдал.
Я страдал от того, что суеверная няня в детском саду, глядя в мои разноцветные глаза, называла меня "сатанинским отродьем ненормальных буддистов".
Я страдал от того, что меня дразнили в начальной школе, издеваясь над совсем неподходящей мне фамилией.
Я страдал от того, что, когда шли бить евреев, то, зная о моём происхождении, били и меня. И ещё от того что, когда шли бить негров, то, зная о моём происхождении, били и меня. А также от того, что, когда шли бить азиатов, то, зная о моём происхождении, били и меня.
Я страдал от того, что, выделялся, будучи выше всех в классе, а потом, когда все дети выросли, оказался чуть выше среднего роста.
– Почему я? – спрашивал себя маленький Адам Минамото.
А в ответ звучал лишь воображаемый смех.
Это моя судьба смеялась надо мной, истерично гогоча во всё горло.
В школе я считался очень странным мальчиком и, наверное, поэтому, у меня вообще не было друзей.
Хотя нет. Один всё-таки был…
Нет. Не воображаемый друг, а самый настоящий.
Звали его Джордж. Он с девяти лет учился со мной в одном классе, был чёрным и ходил на костылях. Из-за какой-то генетической болезни он едва передвигал ноги, но мне это совершенно не мешало… Я даже благодарил бога за то, что послал Джорджу эту самую болезнь, благодаря которой, он стал моим другом.