– Произошёл эволюционный скачок. Он сделался чем-то подобным пульсации местного пространства бытия, а также в непредсказуемом провиденческом хождении вселенского времени. Вот что, – сказал Николошвили не без уверенности в зычном голосе, и уставился в небеса.
– А, да-да, – любитель депортации сунул слегка мохнатую длань с семечками в карман, освободив её там от содержимого, и вынул. Затем собрал с колена шелуху, да пополнил ею кулачок с прежними отходами. Поднялся, плавно развёл недлинные руки, одну ладонью вверх, другую кулачком вниз, и заговорил тихим голосом:
– Причём, скачок чисто технический, причём, в два этапа, и, причём, тот скачок был задолго до нашего благополучного прибытия сюда. – Это Боря сходу поддержал научно-поэтическую мысль Николошвили. – Сначала человечество приручило вольную скотину для того, чтобы облегчить бытование, – он указал поднятым подбородком на отдыхающего жеребца изабелловой масти, – а затем оно изобрело механическую повозку, – Борин кулачок, полный шелухи, выгнулся в другую сторону, где как раз остановился его знакомый «ПАЗик», собирающий пассажиров в обратный путь к железнодорожной станции.
И все пользователи гужевого способа передвижения мгновенно расхохотались, обнялись и пустились в хоровод вокруг пропавшего, но вновь обрящегося попутчика.
– А всё-таки жалко! – Воскликнула самая молодая особа, когда пляска закончилась.
– Так-так-так-так. О чём ты жалеешь-сокрушаешься-горюешь? – вопросила Татьяна Лукьяновна.
– Угу, о чём? – поддержали её остальные.
– Жалко, что эволюционный скачок отпрыгнул от человека и переместился в его окружение, в его обслуживание, учинился чисто техническим. Ведь было бы значительно лучше, когда бы природные способности людей позволяли делать то, что они делают с помощью иных приспособлений, – печально молвила Ксениюшка.
– Ну-ну-ну-ну, твоя претензия чисто к нашему Денису Геннадиевичу, – радостно поддержала мысль девушки убеждённая антидарвинистка. – Теория у него какая-то непоследовательная. Его эволюция взяла да вдруг переключилась от биологического гомо-сапиенса на искусственные механизмы, сугубо внешние для человеческого организма. Стала трудиться над мёртвой техникой. Ваш абиогенез дал задний ход. И в наши дни эта мертвечина эволюционирует, а живой, биологический тип, её создавший, вроде бы скоренько инволюционирует. Ослабевает. Негоже, ох, негоже. Вот мы теперь полностью зависим от всяческой внешности по отношению к человеческой плоти. Неспособны ничего поделывать без технических инструментов и орудий. Так-то ведь? Так-то. Хе-хе! Выходит, что именно только к развитию мёртвой техники она относится, эволюция-то ваша? Мёртвой. А? Да сама она тоже ведь мертворождённой оказалась, вышла-то сия учёность от ума, исключительно механистического, а не от живого.