Пальцы режет тонкий его стальной холодок
Сквозь сжатый кулак протягивается Настоящее
Бурное, серое, торжественное и скорбящее.
Струной натянуто проволочно-узелковое время
Позади повязано суток прошедших племя :
Узлы мёртвые, морские и – простым бантиком,
Виндзорские, кельтские, а так же – "измятым фантиком".
Миг настоящего вскрывает словно скальпель хирурга
Прошлое плоть кромсает, в точности финкой тупой – злой урка
Как к месту убийства тянет душегуба лютого,
Так прожитый день рождает героя дутого.
Тянет "героя" сдать карты совершенно по новой,
Поправить, успеть, промолчать, быть маркой почтовой
Письмом-наставленьем желает самому быть себе,
Своим исправлениям верить, а не какой-то судьбе.
И вот сухожилия режет узлов перемёт,
Прошлое словно гиена кусает и рвёт
Туда, где в корзинке моток, рука не спешит,
Как есть и как будет больше её не страшит.
От хитрой петли к удавке, от узелка к узлу
Бродит "герой" с огнём, чтобы разжечь золу
Времени нить тянется – тает судьбы моток
Не промотать поджигателю бы его последний виток.
…………………
(30) ТРИДЦАТЬ
Две ноги. Левая – в мокром месиве.
На твердыне острова – правая.
Танцевать в тухлой тине весело,
Комаров, полных крови хавая.
Но отмыться потом не просто.
И не просто всю кровь отхаркать.
И вот левая – уже на острове.
Вслед ей будут кликуши каркать.
Книга жизни. Два коротких сюжета,
Где серебряный звон тридцати,
Поезд мчится между тьмой и светом
С него можно всегда сойти.
По щеке стороною тыльной
Той ладони, что нож держала,
Провела, а в глаза – пылью
Пылью лести и лжи бросала.
Прижималась к СВОЕМУ боком,
Не успев смыть ЧУЖОГО пот.
Претворялась она ланью кроткой.
Оказалась змеёю. Вот.
Вот ещё вам и снова – двое,
Но теперь на другой арене.
Те, что выше – муж с женою,
А теперь о другой измене.
Он его называл другом лучшим
И "друг лучший" звал его так же.
Оказался на деле худшим,
Камнем в спину кинув однажды.
И ведь жили вроде не впроголодь
И делили тарелку поровну.
Только вот одному, стало быть,
Не хватать стало это "поровну".
И как тот, что в петле закончил
И который поцелуем указывал,
Друга он своего прикончил,
Душегубцам "как надо" подсказывал.
Может где-то за это прощают.
Может где-то лелеют даже.
Ну а ЗДЕСЬ – на расстрел из пищали,
Перемазав лицо сажей.
Разделяю в уме пространство.
Прорываю границу наступом.
Поселяюсь. ЗДЕСЬ – силы царство.