Неродные сёстры и знакомые тёти Наташи, прощаясь с ней, целовали её в лоб и не могли сдержать слез, а когда очередь дошла до меня, я вдруг почувствовал, что также не могу сдержать слез, как все женщины. Мне неожиданно ясно вспомнилось, как я маленький, мне в ту пору было не больше пяти лет, на её свадьбе в нашем доме стоял на детском стульчике и пел для молодожёнов и многочисленных гостей популярную тогда песню про едущих новоселов по земле целинной и все громко хлопали мне в ладоши, а тётя Наташа благодарно целовала меня под своей белой прозрачной фатой. Потом мне вспомнилось, как она часто приносила именно мне со своей работы в кондитерском цехе большие кремовые торты с красными розами, которые она искусно творила сама. Мне вспомнилась столовая в Нефтеюганске, когда я приходил туда после школы обедать, а тётя тотчас бросала все свои дела и с большим блюдом стремглав бежала к раздаче, спешно накладывая мне самой лучшей и сытной еды, и я в тихом одиночестве в её кабинете в кондитерском цехе объедался до отвала. Несомненно, Тётя Наташа непонятно за что очень любила меня, и я это чувствовал по её поведению, по её взгляду на меня с любовью светящимися глазами, и если ей иногда что-то не нравилось во мне, то и тогда она смотрела на меня с оттенкомдобродушной укоризны. Тётя допустила меня девятнадцатилетнего до своего тела, и это тоже было проявлением её огромной любви ко мне, как к любимому мужчине, возмужания которого она словно, наконец-то, дождалась… После всех этих воспоминаний я, тридцатилетний мужчина, заплакал невольно навзрыд… Все женщины вдруг обернулись на меня и тоже заголосили от искренности моего переживания. Моя мать села на входную ступеньку в открытую дверцу автобуса и нервно закурила папиросу. Слёзы текли из её глаз безостановочно… Я помню, что когда гроб опустили на дно, и рабочие начали проворно лопатами засыпать могилу, то бросая горсть влажной земли на гроб тёти, я опять вдруг не сдержался и зарыдал, не в силах справиться с чувствами… Мне окончательно открылось, что неродная тётя Наташа могла любить меня, как женщина любит мужчину, но узнал я об этом после её ухода. Она прожила только сорок пять лет и это наполняло души присутствующих невероятной жалостью к усопшей.
На поминках я много выпил. Я опять и опять вспоминал тётю Наташу, и то, что она унесла с собой – тайну наших особенно близких отношений…