(патетично, высокопарно, с чувством) «Как часто вы путали до невозможности, до упрямого отрицания твёрдую реальность с пластичным обманчивым миром снов? Как часто вожделели вы их дремотное наваждение, обращённые во влажный пепел воспоминания и явные эмоциональные галлюцинации до оргазменного забытья?».
Как часто в произведениях вы слышите этот побитый философский опус? Осмотритесь в прошлом.
– Старина, просыпайся. Просыпайся, старина, – папа разбудил весенним утром. В хорошем, но знобливом, если вылезти из-под тёплого пышного одеяла.
Папа в праздничном. Он выглядел гладко, молодо, причёсано и культурно, пах сочно вызывающе одеколоном.
– Восьмое марта, микромужик, пошли за цветами. Пока с утра все букеты не смели. И пока маман спит.
Мы шли по сонному городу. Тёплое розовое с востока вдоль линии горизонта. Под ногами хрустел лёд замёрзших луж. Улицы ещё пусты. Цветочные павильоны только-только открывали свои двери. Девушки-флористы зазывали нас войти. Мы купили большой букет тюльпанов, они пахли шикарно, до щекотки. В дополнение папа прикупил плюшевого медведя почти с меня ростом – метр с лишним. Мне непременно хотелось тащить этого медведя самому, устроил детскую истерику, но папа предложил компромисс: усадил меня на плечи, а уже на моих плечах – валящийся в разные стороны (оттого смешно было) медведь. Так мы пришли домой. Папа поддакивал моему ликованию относительно того, что: вот мама то удивится, а? Правда? Проснётся, а тут мы с таким подарком?
Мама и вправду – была очень рада. Она по-настоящему улыбалась, папа улыбался, мы улыбались вместе. Мы готовили на кухне, мы танцевали под музыку. Катушки бобин вращались гипнотически, плёнка отражала радугу, выскальзывая из-под бархатных роликов. Мы танцевали и танцевали. Цветы в вазе – наполняли ароматом комнаты. Вечером к нам пришли гости. Много гостей – они выпивали и танцующих стало больше. Демонстрировал им как умею стоять на голове, носиться сверхзвуком, но меня не замечали должным образом. Тогда пришлось встать на диван, прыгать выше и выше, вздевать руки вверх, хлопать в ладоши. Наконец, гости наградили вниманием. Видел своё отражение на экране большого телевизора. Волосы взлохмачены.
В гостиной стало громче и стало сумрачней на улице.
Гости пили из больших фужеров, ели, смеялись, рассказывали друг другу неясно неразличимо за общим гомоном.