В школе я имела репутацию талантливой, но ленивой. Это в младших классах. В средней и старшей школе – талантливой, ленивой и отпетой хулиганкой. Учителя изводили меня физикой и алгеброй, а я их – своими выходками. Например, в десятом классе я открыла в себе талант автора матерных частушек. Конечно, главными их фигурантами были учителя. Мои четверостишия разносила вся школа: писали на партах, на стене туалета, даже в журналах, выкраденных тайком из учительской.
Но мой звездный час был на одном из школьных мероприятий, когда мы поздравляли с юбилеем учителя химии. Добрый старый Магомед Измаилович считался человеком жестким, но, в целом, беззлобным. Ему мы должны были подарить новую указку и от класса прочесть какую-то юбилейную рифмованную чепуху. Девочки разучили по строчке:
Уважаемый учитель!
Любим, ценим, очень чтим!
С юбилеем поздравляем,
Пожелать добра хотим!
И все такое и в таком духе. Моя строчка, как сейчас помню, была третьей. Да, вот именно та, где этот двустопный хорей и начинает закругляться в перекрестную рифму.
На репетиции все шло гладко. Я, с ответственностью ручного попугая, выдавала свою строку и передавала микрофон однокласснице. Без суеты и нервов. И даже обещала классной руководительнице прийти на юбилей по форме – белый верх, черный низ. Никакой куртки-косухи, никаких джинсов! Клянусь, королевская печать!
Но на празднике, когда в актовом зале в ряд сидели наши педагоги и уважаемые гости из районо, черти толкнули меня в бок:
«Уважаемый учитель!» – мелодично завела Катя Пушко.
«Любим, ценим, очень чтим!» – подхватывала Маша Фруязева.
Микрофон оказывается у меня в руках. Пару секунд я смотрю в его черную диафрагму и сипло выдаю:
Но на алгебру с прибором
Наложить всегда хотим!
И дальше из моих уст, как песня, полилось что-то, от чего густо покраснели бы не только сантехники и наш трудовик, но даже акушеры родильного отделения, которым часто от одурманенных окситоцином рожениц приходится выслушивать то, о чем фламандские барды не пели.
В зале стояла тишина. Глаза директора были размером с блюдце, а глаза классной руководительницы, как будто в противовес, сжались в точку и как будто старались скрыться в щеках. Отличница Катенька Пушко повернула свою аккуратно причесанную голову и также мелодично, как она завела поздравительную речь, выдала: