Товарищ Хорошилов не скромничал в выборе своего личного авто, и на парковке ему отозвалась Тойота Авалон, из последних. Сам Максим покупал неброские машины, но всегда получал удовольствие от поездок на дорогих: понимал, почему люди ценят комфорт в пути, и, не имея возможности передвигаться на чём-то подобном, везде, где того требовало его присутствие, ценил редкие минуты, проводимые в дорогих салонах чужих автомобилей. Возле гостиницы он с лёгкой завистью погладил приборную панель и вышел вслед за Иноком и чиновником.
Великий Новгород, Неревский конец.
На берегу в старой части города, в Неревском конце, располагалось здание бывшей гостиницы «Интурист». Собственно, оно и сейчас было гостиницей, и даже называлось по-прежнему, но изменилась страна – и изменился смысл. Теперь это была не гостиница для иностранцев, призванная показать гостям радушие русской души и мудрое партийное руководство последней, а всего лишь ещё один отель, из разряда пафосных. Часть здания была переделана под ныне модные апартаменты для длительной аренды и проживания; остальное после капитального ремонта засверкало обилием осветительных приборов, облагородилось массивной мягкой мебелью во всех холлах, блистало идеально вышколенной прислугой, одетой в безукоризненно выглаженную униформу, и манило сервированными по всем правилам высшего общества столами в просторных банкетных залах. Нынешние гости отеля не интересовались красотой или историей города. Всё изменилось… или же просто вернулось на круги своя, потому что Новгород исстари был городом купеческим.
Парадные двери с тихим шорохом разошлись в стороны, пропуская внутрь разношерстную троицу, но стоявшие за приёмным столом парень с девушкой улыбались так, словно всю свою жизнь ждали именно этих гостей.
– Доброе утро, Инок, – поприветствовал первого из вошедших парень, на груди которого висел бейджик: «Антон».
Максим начал подозревать, что Сильвестр знаком со всеми тремястами тысячами новгородцев лично.
– И вам не хворать, молодые люди. Как там Алевтина?
– Поправляется. Просила передать, что молится за вас. Так же, как и вся наша семья, Инок. Век помнить будем…
– Перестань, – Сильвестр выставил ладонь. – Мне и делать-то ничего не пришлось, только клич кинул. Она половине города в роддоме пелёнки меняла. Я просто напомнил.