Но так же как неизбежный крах содержится в самой сущности рыночного общества, невозможность Девушки является частью её концепта. Рыночный вид раскрытия потаённого характеризуется тем, что сам вид раскрытия и раскрываемый им объект предстают разделёнными. Потому всё, что он может вызывать к существованию, – это вещи, и он превращает в вещи всё, что он вызывает к существованию. Его действие заключается в том, чтобы сковывать мир. Человеческое устанавливает нерушимую границу от этого окаменения. Спектакль не может применить к человеческому свой вид раскрытия потаённого, не отрицая при этом самого себя. Объятия, на роль и субъекта, и объекта которых столь замечательно подходит Девушка, определяются этим как невозможность, как боль. Поэтому о Девушке можно сказать, что она страдает, и что она страдает как образ.
Того, что Девушка ощущает свою форму как простое страдание, достаточно, чтобы показать, что образ Девушки сам по себе плох.
ТЬ
Естественно, ЛЮДИ ничему не противостоят столь же упорно, как восприятию Девушки в качестве образа. ЛЮДИ готовы признать её прототипом человечества, полностью переформатированного Спектаклем, или наиболее ужасающим продуктом рыночного общества в его терминальной стадии, или, более сдержанно, перекрёстком всех отчуждений. Они готовы даже дойти до того, чтобы стенать о её идентичности, заключающейся в самоистязании, когда существо непрерывно и бесцельно калечится своим метафизическим измерением. Но они, само собой, откажутся признать её чем‐либо бóльшим, нежели типом человека, нежели новым и немного эксцентричным объектом антропологии. ЛЮДИ изо всех сил отрицают ужасающую надёжность этого чертежа существа, сотканного исключительно из действующих условностей, правил и представлений. Поскольку иначе им пришлось бы признать, что за этой фигурой стоят все отчуждённые человеческие возможности, все неопровержимые аксиомы господствующей истолкованности, что каждое из её суждений имеет повелительную силу всей организации общества в целом. ЛЮДИ предпочитают представлять людей независимыми от их условий существования и их смысла внутри их мира. Никогда ЛЮДИ не дозволят говорить о Девушке как о тотальной категории общественного бытия, которая придаёт свой облик всем проявлениям жизни в наш исторический период. Поскольку Девушка – это не простой распорядок поведения, но метафизический Гештальт, который, разоблачая себя, разоблачает мир. Одновременно с тем, как она предстаёт человеческим в его рыночной форме проявления, она также является тем, кто приводит абсолютно всё к этой форме. Под её действием давно устаревшие антиномии (господство и рабство, работа и праздность, приключения и повседневность, политика и экономика, болезнь и здоровье, человеческое существо и товар, тело и дух и т. д.) заново обретают утраченные ими силу и значение. Но новая молодость этих давно уже переставших действовать оппозиций не продлится долго. Потому что в момент возникновения теории Девушки Девушка уже преодолена, по меньшей мере, в её основном и грубо софистическом аспекте серийного производства. Исключительно победа или поражение