Тут еще надо уметь вспоминать то, в чем только что участвовал, какой именно была игра. Может, конкретно такой она и не была, но – какая разница, если возникла конкретная реальность – записанная автором. Игра, оболочки, возникают связи, а время игры может быть как внутренним, так и внешним, долгим, определенным, открытым. Да, игры у Iванiва безусловно реальны – были даже видео, сейчас не нашел в ютубе, но где-то они есть. Да, на районной площадке, от ворот до ворот забить легко, когда те пустые.
Разумеется, моя эмпатия может зависеть от того, что я и сам в такой футбол играл. Но, собственно, именно так с любым текстом: надо обжиться на площадке, которую он делает. Тогда и понимаешь в чем там дело, тогда и хорошо. А если нет – тогда там только слова. Впрочем, и это не беда: в словах Iванiва постоянная переменчивость всего, что происходит в текстах. Как тут: имен, составов команд, хода игры. Перетекание, задающее какую-то прихотливую, нежную гармонию. Несмотря на, казалось бы, факультативное упражнение, да еще и телесно-эмоциональное по определению.
Чем у Iванiва тут не улучшенный (тут же прямые отчеты об играх, а не вокруг да около) вариант «Игры в бисер»? Только и там, и тут не бисер, конечно (он, типа, «перед свиньями»), a Das Glasperlenspiel, «Игра в стеклянные шарики». Стеклянные, перекатывающиеся, практически текучие. Дух, короче, дышит, где хочет. Точнее, когда хочет. Ну и если хочет. Впрочем, обычно он хочет делать это где и когда угодно. Просто выглядит это всегда по-разному.
Андрей Левкин