Вдруг, веки вождя дрогнули, поднялись. Пересохшие губы что-то прошептали. Лель склонился ухом к самому лицу.
– Вичаша предал племя. Спаси Анпэйту. Меч в расселине убитого молнией дерева…
И Вихо замолчал. Глаза потухли, губы плотно сомкнулись. Лель провёл ладонью по лицу, закрывая веки вождю.
– Хороший лекарь! – засмеялся Баренс, дрожа подбородками. – Закрыть глаза умершему может любой моряк на судне.
– Тут, Фил, и ты бы ничего не сделал, – ответил Нэт, который что-то заподозрил и теперь пронзал взглядом Леля. – Фиш! Мертвяка за борт. Пора ему кормить рыб.
Судовой лекарь, вытирая глаза от проступивших слёз, вышел из каюты. Нэтвзял под локоть Леля.
– Для тебя выделили маленькую каюту с видом на море. Идём.
Каюта оказалась на корме судна. Маленькое окошко с толстыми металлическими решётками, маленькая кровать, зажатая между переборками. Заходишь, слева кровать, узкий проход и напротив двери окошко. Здесь тесно одному, не то, что двоим. Нэт входить и не пытался.
– Под кроватью, в рундуке, твой мешок с травами. Снаружи всегда будет стоять моряк. Бежать тебе некуда. Вокруг бескрайнее море. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я? Лекарь ты никакой. Ведь никого не лечил. Верно? Верно. Но цена на тебя будет выше, чем на остальных рабов. Глядишь, попадёшь к богатому господину, и жизнь наладится. Захочешь облегчиться, вон в палубе доска. Приподнимешь край и делай дело. Воду и еду принесут. Раз в сутки прогулка по палубе.
Нэт улыбнулся, глядя на скорбное лицо Леля, и вышел. Клацнул снаружи засов, шаги удалились.
Лель опустился на соломенный топчан кровати и закрыл глаза. Вот ведь выверты судьбы. Чего ждать от будущего? Он попытался вызвать огоньки на ладони, но вовремя спохватился. Нельзя выжимать из пустого средоточия энергию, иначе она будет тянуть из тела, и сжигать жизненную силу.
Магией побаловаться не получится никак, не потренируешься. Остаётся изучать наследие Тойо.
В это время принесли еду и кувшин с водой. Незнакомые красно-фиолетовые фрукты, на вкус отдалённо напоминающие некторин. Вяленое мясо без соли и маленький кусочек чёрного хлеба. После еды Леля разморило, и он уснул тяжёлым гнетущим сном.
Вихо, обглоданный рыбами, синий, с пустыми глазницами, стоит у кровати и бормочет: «Вичаша предал племя. Спаси Анпэйту. Меч в расселине убитого молнией дерева…»