– Я вот реально тресну ему сейчас по башке сковородкой, – говорил мне Акимыч.
– Мне очень жаль, что твои так называемые друзья настолько не умеют держать себя в руках, – говорил мне Лукась.
– Акимыч, – сказал я. – Лукась – непись приличного уровня, и я видел, как он орудует метлой, положи сковородку, пока он тебя не зашиб.
– Лукась, – сказал я. – Ты не мог бы поменьше грызть Акимыча, он в конце концов для нас же с тобой эту яичницу пытался жарить.
– Господа, – сказал я, – Раз уж мы все живем вместе, давайте попробуем сыграть в игру «сохраним покой и тишину в этом доме!»
В это время небо сверкнуло, нас накрыло оглушающим громовым раскатом, а дом покачнулся и задрожал.
– По-моему, в дверь стучат, – сказал Лукась.
– Это гроза, дебил, – ответил Акимыч.
Мы немного подискутировали на тему того, уместно ли взрослым воспитанным людям, живущим дружным коллективом, использовать термин «дебил» в обращении к соседям и коллегам. В ходе дискуссии у меня создалось впечатление, что я – единственный, кто действительно переживает из-за их вечной ругани, а Лукась и Акимыч получают от нее не совсем понятное мне удовольствие.
В конце концов они таки пожали друг другу руки и мы уселись за ужин: горелая яичница, жареная рыба, чай. По крыше барабанил дождь, в залитых водой черных окнах метались искаженные пятна судовых огней на далеких мачтах.
– И все-таки в дверь стучали, – сказал Лукась.
– В этой игре есть слуховые аппараты? Если есть – кому-то срочно пора им обзавестись.
– Что такое «слуховой аппарат»?
– Машинка, которая улучшает слух.
– Есть такие. Медная трубка – в ухо вставляется. И я уже сто раз просил – вы можете исповедовать какую угодно религию, но прекратите называть мир «игрой». Иначе у меня возникает ощущение, что я сижу за столом с душевнобольными.
– Ладно, прости, – сказал миролюбивый Акимыч. – Просто я тебе уже сто раз объяснял, как этот мир устроен для нас.
– Если я начну распространяться, как этот мир устроен для МЕНЯ – вы оба ночью заснуть не сможете. И да, Нимис, если ты так и намерен держать нашего ночного визитера во дворе, то как бы он не утонул под таким ливнем.
– Да не стучал никто! Это гром был.
– Ты можешь быть сколь угодно плохим поваром, но я-то профессионал гостиничного дела. И если я говорю, что перед домом гость – значит, так оно и есть.