– Тяжёлый хозяин, – кто то сдавленно произнёс.
– Ребята, осторожнее на перехватах, не наклоняйте сильно. Он уже потёк, – раздался тот же голос. Ответом было только громкое сопение.
На улице, у подъезда расставили табуретки. Оркестр уже ждал. Света кивнула Михаилу, знакомому тромбонисту. Они часто пересекались на похоронах, и здоровались, хотя так и не были знакомы. У Михаила не было трех пальцев на правой руке. Он их отморозил прошлой зимой, когда после похорон сильно перепомянули клиента, и Миша уснул на морозе, на кладбище. Теперь играет левой. Переучился. А что бы было кому будить, если что, да и вообще следить за порядком, в оркестре стала играть его жена. На большом барабане.
Аккорды грянули с выносом гроба, как всегда неожиданно, до вздрагивания, резко и громко. Хозяин прощался с домом. Дом с хозяином. Людей стало больше, подтянулись соседи. Вдалеке стайка мальчишек, ровесники пацана – безотцовщины, с испугом и с интересом вытягивали шеи, и тихо что то обсуждали. Наконец оркестр замолчал.
Света прислонилась к стене, и покачиваясь, почти одновременно с Алей, продолжила работу.
– Что ж ты бросил нас соколик …
– Да встань же ты, да посмотри на жену свою красавицу .. , – перехватила строчку коллега.