– Какие они подлые суки! – кричал Петр и остервенело стучал по столу кулаком.
– Забыли, твари неблагодарные, что мы за них кровь проливали! – подхватывал приятель, не принимавший участия ни в одной военной операции.
На грязной, липкой клеенке валялись куски засохшего хлеба, шкурки сала, рваные пакеты от продуктов. По всей кухне, в том числе и на полу, стояли немытые тарелки и чашки с остатками пищи, они уже давно засохли и покрылись плесенью.
Два небритых, грязных мужика в рваной, старой одежде, жили в хлипком, летнем домике, нигде не работали и пропивали пенсию, в свои, еще далеко непреклонные годы. Они не вспоминали о детях и родителях, а только жены, воплощая в себе все зло Мира, мешали им жить счастливо, и в этом оба приятеля были полностью солидарны.
Воды на даче не было, приходилось растапливать снег, мужчины не мылись уже больше месяца, зубы тоже не чистили, спали в одежде и иногда забывали топить печку. Дрова брали на соседских участках, где не было заборов. Февраль в тот год выдался особенно морозным и снежным. Ночью Петр отправился в уличный сортир, а по дороге споткнулся о какой-то ящик упал в снег и забылся пьяным сном, приятель обнаружил тело капитана лишь к обеду следующего дня.
Известие о смерти супруга женщина приняла, как указ об амнистии. Жена облегченно вздохнула, организовала скромные похороны, на которых кроме соседей и нескольких ее коллег по работы больше никого не было. Отдав последний долг покойному супругу, она продолжила тихую, скромную и размеренную жизнь. Женщина работала, растила сына и больше ни хотела никаких мужчин, кроме своего Сашеньки разумеется.
Мальчик рос не слишком проблемным ребенком, но учился слабо, способностей к наукам не имел и усидчивостью не обладал. Близких друзей у мальчика не было и девчонкам он не нравился.
У Саши, возможно, на нервной почве, выработалась дурная привычка постоянно почесываться. Он скреб руки, шею, затылок, ноги и т.д. Если мальчик не нервничал, то движения были, как в замедленной съемке, он почесывал себя небрежно и с ленцой, а когда был повод для беспокойства, то Саша чесался с таким остервенением, что возникали опасения о возможном кровотечении.
Дети издевались над ним постоянно, наблюдать за Сашкой в школе и во дворе было одним из главных развлечений для его одноклассников. Как они его только не обзывали за эту дурную привычку и Шариком, и Дворняжкой, и Блохастым, но потом класс остановился на кличке Блохастик и она прочно прилипла к пацану. Его не били ни разу, но относились с какой-то брезгливостью и придерживались в отношении него дистанции, не принимая в свои игры и компании.