С мадам М. мы вскоре подружились. Семейство было чистокровными греками. В Афины они приехали из Марселя и говорили по-французски так же хорошо, как и на современном греческом. М. уже два года состояла в браке с неким шотландцем, который на тот момент обретался где-то в Британии. Женщина предпочитала не говорить о своем супруге. Мать ее призналась, что данное замужество оказалось трагической ошибкой.
В свободные от занятий часы мое долгое воздержание тяготило меня, а мадам М. была необычайно хороша собою: худощавая и довольно высокая, с истинно греческим профилем, увенчанным копной черных волос. Я никогда не видел столь больших и красивых темных глаз, а ее хрупкая фигура обладала по-настоящему провокационной грацией. Звали ее Эйрин, т.е. «Мир». Вскоре она разрешила мне обращаться к ней по имени. Через три дня я признался, что влюблен в нее…
Мы вместе ходили на дальние прогулки. Однажды побывали на Акрополе, в тот раз я рассказал Эйрин об «Алтаре богов». В другой раз мы спустились на Агору. Потом побывали на рынке, где мадам М. научила меня кое-чему из современной греческой жизни и обычаев.
Однажды некая пожилая женщина приветствовала нас как влюбленных, и когда мадам М. заволновалась и сказала «ouk estiv» (это не так), старуха покачала пальцем и сказала:
– Он горит, и ты тоже загоришься.
Поначалу Эйрин совсем не уступала мне, но после месяца или около того общения и ухаживаний я смог украсть поцелуй и объятие. Медленно, день за днем, мало-помалу я приближался к цели. Помог мне случай. Забуду ли я его когда-нибудь?
В тот раз мы объехали весь город и вернулись только к вечеру. Когда поднялись на второй этаж, я очень тихо открыл дверь в апартаменты мадам Д. Как назло ширма перед дверью была отодвинута, и там, на диване в дальнем конце комнаты, я увидел ее мать в объятиях греческого офицера. Я осторожно приоткрыл дверь шире, чтобы Эйрин, шедшая следом, могла увидеть эту сцену, а затем так же бесшумно закрыл ее.
Когда мы свернули к нашим номерам, я заметил, как лицо мадам М. просветлело. У двери ее номера я остановился:
– Мой поцелуй!
И как во сне она поцеловал меня: пришёл мой «l’heure du berger»[78] (благословенный час).
– Ты придешь ко мне сегодня вечером? – прошептал я. – Внутренняя дверь в твоих комнатах ведет в мой номер.