Оторопело вглядываюсь в скупые строчки и ничего не вижу.
Что за…?
Даже дышать перестаю. Будто из груди весь воздух выкачали. Снова вчитываюсь в каждое слово. И не верю своим глазам.
Интергрит твою матрицу!
Полетаев Александр Николаевич.
Лихорадочно пролистываю дальше. Нахожу свидетельство о рождении ребенка.
Мать – Влада. В графе отец – прочерк.
Сколько ребенку? Чуть больше года! Вполне может быть моим. Нужно все проверить. Сделать тест ДНК…
Отомстила ты мне, зайчона, здорово!
Сжимаю челюсти, чтобы не заорать в голос!
Оторвать бы тебе голову! Как посмела утаить? Но это еще успеется.
Подскочив с места, нервно хожу по кабинету. Пытаюсь совладать с собой. Но куда там! Неожиданно даже для себя со всей дури бью кулаком в стену, сминая, словно бумагу, толстый гипсокартон. С полок падают книги, вазы, какой-то цветок в кашпо.
Бей, круши! Я заплачу!
На грохот прибегает Гриша. Смотрит обалдело. Но молчит. Видимо, пытается понять, что на меня нашло.
Тебе тоже достанется, мальчик. Но позже. Когда я сверю оба отчета. И ткну тебя носом, как нашкодившего кота.
Какого… эта информация отсутствовала в первоначальном варианте?
Вспоминаю нарядный сшив на золоченых кольцах. Дорогую глянцевую бумагу. Красиво, ничего не скажешь! Вот только господа сыщики листы не удосужились пронумеровать! Или я не заметил!
Снова вглядываюсь в экран айфона. Нет тут никакой нумерации. Наверняка просто вырвали лист. И думали, что прокатит. Нетрудно догадаться, кто постарался!
– Позвони пилотам, пусть готовятся. Через час планирую вылететь в Питер. Нужно срочно вернуться в Сестрорецк… – приказываю тихо. Не поворачиваюсь. Тупым взглядом смотрю в окно.
– А эта квартира?
Не вижу лица помощника. Но в голосе чувствуется тревога.
– Больше не нужна! – отрезаю, потирая ободранные костяшки. Слегка морщусь от саднящей боли.
Распахнув рывком дверь, выхожу на балкон. Нужно продышаться и придумать план действий. Занять голову. Иначе разнесу тут все…
– Да не волнуйся ты так, – нетерпеливо отмахивается Марк Васильевич.
Добродушно принимает из Галиных рук чашку с чаем. Натыкает маленькой серебряной вилочкой тонкий ломтик лимона и, положив его в чай, смотрит на меня с нежностью, граничащей с жалостью.
– Не бойся, Влада. Это не комильфо. Нужно себя уважать в первую очередь, – заявляет Черкасов. – Он улетел к себе. Мне доложили.