– В то, что он охотник за головами, – замогильным голосом ответил Бануш и хихикнул, обнажая острые мелкие зубы. Еще и ружьем, что ему отдал Александр Николаевич махнул. Шутник.
Солунай поежилась. Дюжину лет назад она обожала страшные сказки, что рассказывали воспитанникам старухи. Особенно много сказок знала Айару. Слушать её можно было вечно. Но сейчас ей всё чаще начинало казаться, что сказочного в этом ничего и не было. А вот страшного наоборот, в избытке.
– Только не говори, что ты влюбилась в директора, – прожурчал Бануш, мастерски владевший голосом. Скажи это кто-то другой, и мигом бы узнал, какая тяжелая рука у Солунай. Но сейчас она молчала, только еще внимательнее вглядывалась в тропку. В её очках совсем ничего не видно, хоть плачь! Впрочем, если плакать, этого тоже не будет видно. Снаружи. Хорошие очки, зря она про них так.
– Найка, ты чего? – испугался Бануш, когда она, не видя из-за пелены слез ничего перед собой, споткнулась. Ладно, хоть об простую корягу.
– Я же пошутил просто, не обижайся! Я просто переживаю за тебя, понимаешь. Тебе нужно его остерегаться, я правда так думаю.
– Эй, бездельники, чего встали как красные ворота? – грубовато окрикнул их тот, кого нужно было остерегаться. – Идите-ка ближе!
Солунай поспешно подняла нос повыше, позволяя холодному ветру высушить щеки. А глаза и так не были видны. Впрочем, даже если бы Александр Николаевич и заметил что, никогда бы не сказал. Такой уж он был человек.
– Так, Бануш, давай сюда ружье, Солунай, принимай Аэллу, – начал командовать директор, едва они подошли ближе. – Видели?
Ребята посмотрели на землю и синхронно кивнули. Среди жухлой травы виднелись отчетливые следы, которые причудливо извивались поперек тропы.
– Кто из вас, паршивцев, не дал Катеньке в спячку впасть, ну? – спросил Александр Николаевич сердито и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Солунай, за Аэллу отвечаешь головой. Тебя Катя не тронет. И давайте быстрее.
Солунай едва заметно вздрогнула при упоминании головы, а вредный Бануш еще и подмигнул, мол, я же говорил!
Но при этом она была страшно благодарна директору за то, что отвлек их от разговора, а её еще и от тяжелых мыслей. Полагать, будто он и впрямь опасается Катеньки, было весьма наивно, но они оба с Банушем сделали вид, будто поверили. Целее будут.