Еще он говорил «свинья», когда капнешь на штаны вареньем, «тупица», когда забыл, куда бросил ключи и «заткнись, не ной!», когда хотел.
С таким соседом в голове тяжеловато было справляться. Лева давно бы потерял все свои серотониновые боеприпасы в этой войне, но к счастью у него был еще Дружище.
Это был хороший парень, у которого не было ни дурных помыслов, ни тяги к осуждению – только искреннее восхищение, любовь и вдохновение.
И еще немножко проблемы с причинно-следственными связями.
Он обычно говорил:
– Дело сделано! Ты заслужил награду!
Или:
– Замечательно! Поразительно! Невиданно!
Но чаще всего от него можно было услышать:
– Можно еще десять минут поспать. Десять минут точно ничего не изменят, все нормально…
Он иногда хандрил или капризничал, перебивая какой-то важный мысленный поток вроде «рис, сахар, шампунь, курица, растительное масло…».
В общем, с ним тоже приходилось нелегко.
Был еще третий голос. У него имени не было. Скорее всего, его звали Лев.
Он успокаивал Злобного и Дружищу, разводил их по углам, мирил, создавал из их тезисов и антитезисов синтезы и всем этим жил.
Просто не было, иногда хотелось забыть про все дела, уехать куда-нибудь в дикое место, забраться на скалу и, выдохнув с облегчением, слушать тихий звон воздуха и умиротворение…
Но, конечно, через десять секунд молчания Дружище скажет:
– Красота-то какая! Интересно, а если вниз камешек бросить?
– А если тебя бросить? – ехидно отзовется Злобный.
Он, кстати, потом примерно так и сказал.
Лева шел к Пашке, который собирался сказать ему что-то важное, и с каждым шагом все больше унывал.
Ну, что Рогожкин может сказать? Ничего нового. Денег нет, кина не будет, можно даже бумагу не переводить.
– Может, вообще к черту это все бросить? – отчаянно предложил себе Лева.
– А может, тебя куда-нибудь бросить? – сварливо ответил Злобный.
– Ну вот, блин, опять, – заныл Дружище. – Чего ты злой такой? Ну, не получается у нас, где нам такого спонсора взять? Может, подскажешь, где живет, как зовут?
– Спонсор будет! – просиял Паша, распахнув Леве дверь.
Басин молча смотрел на него несколько секунд.
– И как его зовут?
– Макгаффин, – ответил Паша. – Джон.
– Как? – брови Басина совершили какой-то этюд.
– Джон, – повторил Рогожкин.
– А, – усмехнулся Лева. – Понятно. Как Константина. Так и запишем…