Для полноты восприятия коснулась ткани: разбросанные по разным полкам, вещи покрывали ее кофты и майки.
Не привиделось. Не примерещилось. Они существуют, чужие футболки – в руках Ликерии оказалась черная. Она развернула ее, крепче сжала.
У нее в квартире кто-то жил.
Возглас удивления вырвался из легких. Во внезапно наступившей тишине, поглотившей даже плотность воздуха, он прозвучал хлопком петарды.
У нее в квартире кто-то жил!
Как это возможно? Такое невозможно! Это… это ее квартира. Она заплатила вперед за несколько месяцев из денег, откладываемых на учебу, во избежание каких-либо недоразумений. Вот, например, подобных.
Владельца квартиры, а по совместительству управдома пятиэтажки нельзя было назвать отзывчивым человеком. Напротив, он был человеком сложным и очень неотзывчивым. Однако он не мог поступить так подло. Ведь не мог? Да и незаконно это: вселять других в оплаченную жилплощадь. К тому же все ее вещи здесь, на месте, значит, Ликерию все же не выселяли. Тогда как понимать происходящее?
Ликерия бросилась к входной двери. С близстоящей тумбы схватила ключи и поспешила вниз, на первый этаж, топая со своего четвертого. Мигрень и усталость как рукой сняло.
Остановившись у кряжистой двери, обитой темно-коричневым дерматином, Ликерия уверенно заколотила рукой: звонок у управдома отсутствовал, тогда как ткань заглушала удары. Ликерию нередко посещала мысль, что подобную дверь установили специально, дабы меньше беспокоили надоедливые жильцы: мужчина жильцов не жаловал, потому что просили те о всяких глупостях. Например, озаботиться вопросом чистоты подъездов…
Она отогнала неправильные мысли. Ей ли говорить о закрытости? Ликерия и сама не отличалась общительностью.
Ликерия повторила серию ударов: расторопным мужчина становился лишь тогда, когда пересчитывал полученные наличные. Во все остальные минуты-часы он демонстрировал флегматичный снобизм.
После очередной попытки достучаться, когда сомневаться начала, что ей откроют – вероятно, соседа просто нет дома, – неприступная дверь распахнулась. Безусловно, с предварительным использованием глазка.
Перед ней возник знакомый силуэт в широких штанах и не заправленной рубашке. Несколько плотной, но стройной фигуре давно перевалило за пятый десяток. Человеком управдом был резким, тогда как образ поддерживал личности богемной. Даже сейчас, открывая дверь, в руках держали книжный томик. А томик в глазах Ликерии никак не вязался с той самой резкостью и въедливой расчетливостью, которыми мужчина был щедро награжден.