Из жалости, наверно, – какая там старая память? В детстве он нечасто появлялся в нашем дворе, хрен знает где шарился, а перед нами крутого строил. Всего на год старше был, а пользовал нас знатно, типа дай, сбегай и всё такое. Ещё вечно вещал о святости дружбы и необходимости помогать, но сам особым рвением не отличался. Такой себе друг, если честно. Интересно, изменился?
Да все мы, наверно, изменились. Едва ли хоть кто-то остался прежним – мы давно не дети. Ведь и Нинка уже не та. Но чувствовалось в ней что-то родное. Да и встретила она меня по-дружески тепло. Теплее, чем папаша.
Уж папаша точно рад не был. Он стоял на аэродроме отдельно от всех, угрюмый как чёрт, и таращился на наш летательный аппарат стрёмного экономкласса, который только приземлился. Я его чувства прекрасно так понимал, потому что летел в Кланпас по принуждению и под конвоем. Одно радовало: соцслужба не стала делать пометку о моём нежелании сотрудничать, иначе постановка на контроль в местной палате правопорядка была бы обеспечена. И тогда план свалить до совершеннолетия с треском бы провалился.
В общем, папаша не обрадовался моему прилёту. И даже не силился этого скрыть. Да и не узнал ни хрена. Понял, что перед ним сын, только из-за моих сопровождающих. И сразу обеспокоился, чего это я под надзором, типа неужто на него проблемного говнюка хотят спихнуть?
Чёртов урод!
Он ещё по-любому звездюлей отвесит и за неподанное заявление, и за разбитую кружку, будь она неладна клятая! Поэтому домой я не торопился и до самых сумерек таскался по центральным улицам. Вот только поздно сообразил, что затея – говно: возвращаться пришлось по темноте. Почему-то в спальных районах фонарей почти не было, и это при том, что Кланпас лишь слегка не дотягивал до мегаполиса.
В общем, в тёмные дворы я не совался, топал по безлюдной, зато ярко освещённой улочке. На вывеске закрытого салона мерцали светодиоды, похожие на звёзды. В окнах квартир горел свет. И стояла жуткая тишина. Так и подмывало обернуться, от напряжения уже челюсть болела, и пульс подскочил. А в башке шептало: «Возьми камень, так, на всякий случай. Возьми». Но я не взял.
Потом позвонил папаша. Я вздрогнул и ответил чуток резче, чем стоило:
– Да!
– Ты там не вякай, – осадил он. – Я тебе денег перевёл, зайди купи овощной соус. В стеклянной бутылке такой, с оранжевой этикеткой – понял?