– Теусер, – хриплым голосом произнес молодой темноволосый гигант с широченными плечами, – а где твой противник?
– Я уже победил двух, – рассмеялся Теусер.
– Ну так вот тебе третий!
И опять сшиблись щиты, зашаркали в пыли ноги, заскрежетала сталь встретившихся мечей. Возня и крики продолжались до тех пор, пока прозвучавший сигнал трубы не известил всех об окончании занятий.
Наконец-то молодые мужчины смогли расслабиться, не опасаясь дикости необъявленного нападения или какого-нибудь жестокого розыгрыша. Они потянулись через поле выгоревшей травы, положив руки на плечи друг другу, смеясь и переругиваясь, растрачивая последние остатки дыхания, оставшегося в уставших телах. Одного из них унесли на носилках со сломанной ногой. Другой выплюнул в ладонь передние зубы и с презрением швырнул в того, кто их вышиб.
Оказавшись в тени казарменной стены, они устремились к каменному фонтанчику, складывая в предвкушении ладони.
Когда они утолили жажду и вымылись, солнце клонилось к самому горизонту. Пришло время проверки оружия: оно не должно было остаться на ночь зазубренным или тупым.
Опустившись на землю рядом с двумя товарищами, Теусер начал чистить меч песком. Он выполнял это методично и со знанием дела, но его мысли были заняты другим. Мирон, переместившись ближе, осторожно поднял руку и внезапно хлопнул Теусера по спине.
От неожиданности тот едва не упал.
– Ты весь в мечтах, – укоризненно сказал Мирон, – совсем, как во время тренировки, когда этот дротик почти угодил в тебя.
– Нет, – твердо ответил Теусер. – Я всегда слышу летящий дротик. В любом случае, говорят, что персы не способны хорошо их метать.
– Среди них могут найтись и такие, кто умеет это делать, – произнес Лерос с другой стороны. – Говорят, что Ксеркс в этот раз ведет с собой всю Азию.
Теусер улыбнулся.
– Хорошо. В этом случае афинянам придется оставить кого-нибудь для нас. До смерти хочется повоевать по-настоящему… «Заняться делом, – думал он, – вместо того, чтобы тратить время на этих нескончаемых уроках и тренировках». Только во время ведения боевых действий спартанцам было разрешено принимать вкусную пищу вместо аскетической черной похлебки и неаппетитного мяса. «Свобода, – мечтал Теусер, – и побольше настоящих поединков».
– Могу поспорить, твоя Элла все равно будет плакать… – заметил Мирон.