Немного покрутившись у зеркала, которое занимало собой бóльшую часть одной из стен, я прогнала остатки сонливости и вышла на улицу, захлопнув за собой дверь. Осенний ветер подхватывал опавшие листья, унося их всё дальше и дальше. Наше маленькое цирковое поселение, состоящие из вагончиков, от лишних глаз скрывал за собой лес. Хотя деревья преимущественно находились за вагончиками, их ветви всё равно внушали чувство скрытости и даже некой безопасности. А сейчас к тому же этот самый лес пестрил всем спектром оранжево-жёлтых цветов. Из-за этого буйства красок вся территория цирка будто была обхвачена огнём, а землю покрыл пёстрый ковёр. Да и “местные” своим внешним видом прекрасно дополняли эту картину.
За одним из деревьев вновь послышались уже было притихшие голоса. Прямо перед одним из жилищ росла невысокая яблоня: не особо красивая, с постоянно опадающими недозревшими яблоками и длинными кривыми ветвями. Среди леса вокруг она выглядела так одиноко, что всем цирковым составом уговаривали оставить бедное дерево в покое. А уже потом, кто-то донельзя остроумный, даже назвал яблоню “Vae soli3”, а остальные и подхватили, прозвав новую подругу Соли.
Шурша листьями, я подошла к источнику звуков, приваливаясь плечом к стволу дерева.
– …так я и ответила, дорогая, разве не очевидно?
На одной из низко склонившихся ветвей сидела артистка с синими волосами, краска на которых местами уже смылась в нежно-голубой оттенок, а у корней просматривался натуральный – светло-русый – цвет шевелюры. Ноги в сапогах по колено качались, чуть ли не касаясь земли. От прохладного ветра чёрное боди, больше походившее на летний купальник, не сильно спасало, так что двумя руками она обхватила себя за плечи. Ещё одна, очевидно лишняя для нормального человека, пара рук тоже была занята: одна из них держала тлевшую сигарету, а вторая яро жестикулировала, компенсируя тихий голос.
– Элле, доброе утро. – поздоровалась я, обращая на себя внимание.
– А-а-а, Грейс, лапочка, это ты, – артистка на ветке повернула голову, свободной рукой отбрасывая за спину длинные волосы. Моя улыбка слегка скривилась, заставляя Элле осечься. – Ах да, прошу простить, Графиня. И отчего ты так своё имя не любишь, дорогая?
– Напряги пару своих извилин, по имени к Графине обращается только один человек, –прошипел кто-то снизу.