Бастон Хедансон обсуждал сам с собой, как лучше убить человека, стоявшего у него на пороге.
– Можно войти?
Тиск стоял, нервно ломая ладони, упитанное лицо скрывалось под капюшоном. Больше он не смеялся. Как будто пережил войну – у него был этакий согбенный, вороватый вид человека, страшащегося гнева богов.
Если делать по правилам, то, конечно, стоило вздернуть его на сточной трубе. Так Братство исконно поступало с предателями. Вешало на струне у всех на виду в напоминание, кто хозяин на улицах Гвердона. Заодно и предупреждало политиков и святош – не им одним принадлежит власть в этом городе. После того как Идж, великий вождь Братства, отказался отречься, отказался предать движение, которое возглавлял, правительство возвело ему виселицу на улице Сострадания. Казни по законам сточных канав в каком-нибудь переулке Мойки не порочили мученичество Иджа, а свершались в его честь.
– Мне только поговорить, – заявил Тиск.
Утопить? Мутные воды гавани всего за пару улиц отсюда. Там встречали конец люди получше, чем Тиск. Тело придется нагрузить камнями, тогда его сожрут рыбы, а не упыри. В наши дни стучат и доносят даже пожиратели падали.
– Я ничего плохого не сделаю. Драконы не посылали меня, клянусь.
Сжечь? Заявка на победу. Правда, спорный вопрос, заслуживает ли сожжения Тиск.
Тиск изобразил рукой знак – старый сигнал о крайней нужде, ходивший среди своих. По обычаю, ни один член Воровского Братства не вправе отказать в помощи тому, кто этот знак покажет.
Сейчас этот жест ничего не должен был значить для Бастона.
Впрочем, кое-что он все-таки значил. Самую малость. Хватит Тиску прикупить несколько добавочных минут жизни.
– Заходи.
Пропихнувшись через узкий коридочик, Тиск прошел на кухню. Глянул на обшарпанный дворик за домом.
– Кто там? – окликнула со второго этажа сестра Бастона, Карла.
– Тиск.
– Не убивай его, пока я не оделась.
Бастон тоже двинулся на кухню. Было время, когда Тиск постоянно захаживал в его дом на отшибе. Тиск и другие, из внутреннего круга доверенных Братства. Хейнрейл, Таммур, Пульчар. С ними и отец Бастона, Хедан. Отец вырос в этом домишке и не избавился от него, даже когда стал поднимать серьезные деньги и купил себе большой коттедж на Боровом тупике. За этим кухонным столом сколачивались состояния и пускались в расход людские жизни.