– Вас услышали, а Вы что думаете, Машенька?
– Сидела сегодня, тревожность таблеточками утоляла, а потом призадумалась. Почему это он меня Лизонькой называет? Мы что, в психдиспанцере? Его же от людей подальше надо, в лечебницу царскую, чтобы таблеточки на подносе приносили дураку. На дождь мне плевать, как и на него тоже. Почему таблеток сегодня не хватало?
– А сколько было?
– Ну, девять беленьких, три зелёненьких.
– А должно быть?
– Три зелёненьких и девять беленьких.
– И?
– Вы что, с ума все сошли? В дурдоме живу, ей Богу. Вокруг только идиоты, сверкающие нигилизмом.
Дождь открыл версальские двери пустого дыма. Я получил приглашение и чувствую себя чужим, единственным человеком на Земле. Совиньон льётся по пирамиде пустых стаканов, каждая рука, взявшая их, иссохнет и превратится в труху. Обитель тонких и резвых голосов опустеет с последним глотком веселья. Мой бархатный костюм сидит идеально, изыскано взыская к себе расширенные зрачки публики. Затягивая ремень хваткой тяжелоатлета, каждый вдох ощущается одурманенным тяжестью движений лёгких. Диван напротив камина втянул меня в эту игру против совести и течения времени. Автоматическим движением я протягиваю кисть к шашлыку и в глазах всё начинает расплываться с оттенком травы. Глаза не могут лгать, лишь издавать отблески иллюзий. Ничего страшного не произошло, я остался на этом одиноком острове вместе с клещами в глубокой траве и тараканами в бездонной голове. Первые продолжают высасывать жизненную энергию вместе с горем, вторые – пополняют её запасы.