– Соколов без меня жить не может, – пробормотал я, потирая шею.
– Ага, – обрадовался Федька, – прямо как ты без Ваньки! Сама за ним бегаешь, а другим нельзя?!
И он заржал как конь. Свирепо сверкнув глазами, Ольга двинулась к нему.
– Олечка, перестань! – вцепилась в нее Кочетова.
– Он меня достал! – Свидубская едва не рыдала.
– Все-все, успокойся!
Нежно поглаживая подругу по спине, Катя повела ее прочь от кабинета. Возле лестницы они остановились, и Кочетова оглянулась. Рита, которая стояла неподалеку, наблюдая за этой сценой, помахала ей, Катя отвернулась, и парочка начала спускаться по лестнице.
К кабинету подошла Валя Ивлева.
– Лариса еще не пришла? – спросила она. – Я что-то пропустила?
– Нет, семейные разборки, как обычно, – пояснил я и устало привалился к двери.
Внезапно она раскрылась, и я рухнул в проем. Из коридора раздалось Федькино ржание.
В кабинете царил полумрак. Деревья за окошком размахивали ветвями, а их тени метались на полу в нервной пляске. Непостоянная питерская погода в этот вечер резко переменилась: из нежной и ласковой стала мрачной и ветреной. Поднявшись, я щелкнул выключателем на стене, но свет не загорелся.
– Не работает? – удивился Соколов.
– Как и твой мозг, – пробормотал я и остался возле стены.
Соколов взгромоздился верхом на первую парту. Его темный силуэт на фоне оконного проема казался сгорбленным медведем. Рита вошла и тоже села на первой парте, но только ближе ко мне, а Валя так и застыла в дверях.
– Может, пойдем отсюда? – мрачно сказала она.
– Что, Валёк, боишься оставаться с Макариком в темном помещении? – сострил Соколов, намекая на одну неловкую ситуацию во время новогодней вечеринки.
– Очень смешно, – пробормотала Валя, переступила порог и устроилась за столом позади Соколова.
Я еще раз ткнул выключатель, чтобы окончательно убедиться, что он сломан и, прикрыв дверь, уселся на парту рядом с Ритой, но не на стул, а на крышку, как и Соколов.
– Все из-за тебя, Макарёк, – лениво пробормотал он, вытаскивая из кармана шоколадку. – На фига мы Ларисе сдались?
– Ну ты-то понятно для чего, – сказал я. – Из тебя она сделает чучело. Хотя извини, ведь ты уже.
– Достал, – все так же лениво отбрехнулся Федька, жуя шоколадный батончик.
Некоторое время в кабинете стояла тишина, нарушаемая только шуршанием обертки от шоколадки и довольным сопением Соколова.