Лишь бы не становиться винтиком бесчеловечной системы, где социум с рождения написал для тебя сценарий.
Мечта побега из рутины родилась вместе со мной, но за последние два года обострилась и оформилась, обросла конкретикой.
Наивные иллюзии. Такая же вспышка конкретики захватила разум в пять или шесть лет.
Жили в Мордовии, в маленьком городе Ардатов.
Недалеко от города, в заброшенном селе Редкодубье, поселился табор цыган. На деревенской телеге, по грудь в соломе, цыганского барона провезли, как древнего идола, всего в золоте и с младенцем на руках. Из горла покрикивал на оборачивающуюся лошадь и в зарослях на лице приоткрывалась сверкающая пещера принца персии.
Под видом театральных гастролей – попрошайничали, воровали и торговали героином.
Для отвода глаз держали циркового медведя. Но по настоящему прикрывали продажные менты.
Цыгане устраивали представления для горожан. Участковый, пряча улыбку в усах, подставлял под выручку с билетов дерматиновую папку со сверкающей застёжкой, и прохаживался неподалёку.
И пока горожане, вылупив бессмысленные глаза, пялились на женщин в пёстрых юбках, сексуально скачущих под безумные ритмы, отдельная группа "артистов" ловко изымала кошельки у восторженной публики.
Менты, у любителей шоу, даже заявления не принимали.
На представлении появлялся и Потапыч. Старый, грузный, униженный и забитый медведь на цепи. По сигналу златозубого цыгана поднимал лапы и крутился вокруг своей оси, изображая удалой танец, наклонялся и кувыркался два-три раза, в медвежьем говне блестела натянутая цепь.
Скривив лицо наблюдал – кульбиты мишка исполняет в состоянии трагического непонимания и жалости к себе. Убогие горожане аплодировали и улюлюкали.
На одном из представлений, старый цыган дал слизать белый порошок Потапычу, подсунув под мокрый нос морщинистую руку с забинтованным пальцем.
У мишки заблестели глаза, спецназовским нырком подкатился к наивно улыбающемуся цыгану и передними лапами схватился за косматую голову, а задними упёрся в живот.
Раздался хруст и хлопок лопнувшей шины, брызнула светлая артериальная кровь, медведь жадно подставил под бьющую струю слюнявую пасть и напившись, долго мял в лапах растрёпанную голову, а из неё, как монеты из игрального автомата, сыпались сверкающие на солнце зубы.
Менты, с побелевшими лицами, беспорядочно били в медведя из служебных ТТ.