а я не знаю твоего лица
очнулись сны
толкают в бок прохожие прохожих
омега с альфой пишут буквари
заборов лаз от сказок загорожен
в сердцах невыразимые черты
ненастье нянчит будущее ложе
зелёных водопадов тлеют дни
а я не помню твоего лица
лишь голос
капли нежности бессмертия
размыт
несчастный случай на бумаге
без спроса изнутри моей души
подходишь ты
глазами зимними огромными лучишься
а я не помню что такое я
а ты а ты мне очень часто снишься
внутри кита на неизвестной широте
В этом городе все сумасшедшие
не успели дойти до радуги,
возбудиться беспутной свободой,
насладиться простыми взглядами:
комом пали под яблоньки голые,
чёрным градом в черёмухи рваные,
стрекозою предсмертной в бархатцы,
на асфальтовы лужи мятые.
Разложились на колкие формочки
афоризмами твёрдого опыта,
стоном бывшего синего моря,
ряской грустной мёртвого озера,
безнадёжно чужими, сжатыми
в предвкушении мокрого недуга,
безразличными в собственной радости,
недоваренным звёздным компотом,
совершенно другими кратными —
н е д о с ч и т а н н ы м и,
н е о б ъ я т н ы м и…
бесполезный тяжёлый дождь суточной лепры
водоёмами мутными лежит под ногами
настроение жить под большим одеялом
под которым включается часто фонарик
пересмешницы боль возвращается мукой
чайкой сон улетает в запределье остатков мира
где кто-то море мне сделал твердью
сам того не понимая
имя его выбрасывается за борт губ
сердце нагло толстеет
жжёт огнивом
жестокой становится нежность
теряется здравомыслие
в анабиозе мой дом
повторяются жизни
сор из ночных стихов
потрёпанная усталая смерть просит прощение
угощается чаем малиной забивает рот
и растворяется лепрой суточного дождя тяжёлой бесполезности
аллитерация ночи изнутри глаз на мякише языкого шатуна
Шуршащая обшивка тишины,