– Как тебе невеста? – сворачивая на главную дорогу, поинтересовался Артур.
– Еще не распробовал, – многозначительно ответил Алекс. Его улыбка стала хищной. – Думаю, совет Кассандра перекусить невестой не так уж и плох.
– Я тебе перекушу, – Артур метнул в сторону брата предостерегающий взгляд. – Нельзя. Война нам не нужна.
– Ты сам знаешь, что это – временное затишье. Запах войны витает в воздухе. А что касаемо Марины – она красива, сексуальна и, думаю, может удовлетворить кое-какие мои аппетиты. От брака я не жду большего.
Артур, принимая ответ, кивнул головой.
– Если ты домой – подкинь нас до клуба, – Алекс обернулся на Олега, вальяжно развалившегося на заднем сиденье. – Пойдем, Олег, по бабам?
– Спрашиваешь, – Олег сразу оживился и хлопнул Алекса по левому плечу. – Обязательно!
Негромкая мелодия телефона привлекла внимание всех. Артур ответил сразу же:
– Да?
Лицо его помрачнело, брови сошлись на переносице, а пальцы правой руки чуть сильнее сжали руль.
– Дай мне Ангела, – взгляд Артура стал острым. Напряжение, что он источал в этот момент, сделало воздух в салон машины колким. – Ангел. Следуй инструкции. Спускайтесь вниз – там вы будете в безопасности… Я буду позже.
Артур круто развернул машину.
– Что случилось? – уже понимая, что произошло что-то страшное, вопросил Алекс.
– Ваши «по бабам» отменяются. На мой дом напали. Охотники.
Юля лежала в постели и прислушивалась к каплям дождя, который начался совсем недавно. Спать в такую погоду – милое дело, но, увы, заснуть девушка никак не могла. Хрустящие простыни казались ей неудобными, запах кондиционера для белья был раздражающе ощутимым, а собственное тело, охваченное противоречивыми чувствами, вызывало чуть ли не ненависть у Юли.
Волнение, трепет и грусть – то горячими, то холодными волнами накрывали молодую девушку. Она то скидывала, то снова набрасывала на себя одеяло, переворачивалась с боку на бок… Но так и не смогла заставить себя уснуть.
Потому что, что бы Юля не делала, как не старалась отвлечься. Ей по-прежнему виделись бархатисто-карие глаза.
Глаза жениха сестры. Стыд, отвращение к самой себе сдавили грудь Юли, и она, проживая эти чувства, не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Осознание собственной порочности – по причине того, что ей так сильно понравился этот мужчина – убивало Юлю.