В неформальной обстановке я видела раиса крайне редко – пожалуй, только на таких вот коллективных праздниках и то лишь в первой их половине, с началом танцев он обычно уходил спать. Ни с кем из коллектива семья раиса особенно не сближалась, хотя «раиску» – жену раиса – все любили, она была добрая приятная женщина и до войны иногда ходила с другими бимарестанками на совместный шопинг. А вот раис оставался для меня загадкой. Я знала только, что он водит красивый, длинный и блестящий, американский «додж», а его «раиска» часто уезжает в Москву. В общем, будь я Тапониным папой, я бы разволновалась, что моя жена строит глазки такому мужчине. Но он не обращал на эту парочку никакого внимания, спокойно веселясь в обществе доктора-кожи.
– А вот и она, гиена подозренья! – прокомментировал Грядкин вопрос Тапониной мамы. – Мариночка, чужой успех никто не любит!
– Ну что, слон раздумья! – поддел доктор-попа доктора-зуба. – Сознавайся, что сам сочинил это в холодной декабрьской ночи, согревшись толикой государственного спирта, и поехали дальше! Я требую продолжения банкета! То есть, концерта!
– Госспиртом, может, я и согреваюсь холодными декабрьскими ночами, и в том готов сознаться… – изрек дядя Аркадий, патетически заламывая руки. – Но сочинил не я, и уберите вашу эту – гиену подозренья, я ее боюсь!
Тапонина мама отвлеклась от своего кавалера и посмотрела на доктора-зуба еще более подозрительно.
– Стихами заговорил, – заключил доктор-попа. – Прогноз неутешительный!
– О, Боже, как жаль бывает мне невежд, – продолжил доктор-зуб в стихотворной манере. – А сочинил то Соловьёв в ответ на строки Метерлинка!
– Кого? Кто? – не поняла сестра-рентген. – Объяснись, Аркадий!
– Метерлинк – это тот, который написал «Синюю птицу»? – мне хотелось отличиться на фоне тех, кого доктор-зуб назвал «невеждами».
– Совершенно верно, он самый! – подтвердил доктор-зуб. – Морис Полидор Мари Бернар Метерлинк. Молодец, девочка! А эти даже «Синюю птицу» не знают! – махнул рукой в сторону остальных дядя Аркадий.
– А ты не обобщай! – возмутилась тетя Моника. – Лично я сеньора Помидора знаю, читала! И ВИА «Синяя птица» знаю тоже, у меня их пластинка есть!
– Моника, он Морис Полидор, а не сеньор Помидор! И «Синяя птица» другая, не так, которая ВИА.
– Конечно, разве ты когда-нибудь признаешь, что я права!? – обиделась сестра-моча. – Умрешь, но будешь спорить! Слушай, Аркадий, хорош умничать, давайте уже танцевать!