─ Привет. ─ Это произнесла я? Голос изменился до неузнаваемости.
Я набралась храбрости и посмотрела на того, кто купил меня за тридцать миллионов рублей. Высокий, слишком высокий для человека, который провёл на ринге без малого десять лет, мощный, невероятно сильный. С таким лучше не спорить, такого лучше не злить. Одним щелчком он мог раздавить такое хрупкое никчёмное создание, как я. Хотя, о чём нам спорить? Три дня назад мой муж подписал официальный документ, по которому я переходила в безвозмездное пользование третьей стороной. «Такого не может быть?» ─ спросите вы, а я отвечу: «Может!» И сейчас та самая третья сторона, переступив порог собственной спальни, задумчиво стояла у стены, немного пьяная, весьма озадаченная и не менее напряжённая.
─ Тарас.
Я знала, как его зовут. Короткое жёсткое имя, подстать обладателю. Имя, не терпящее уменьшительно-ласкательных эквивалентов, которое гармонировало лишь с фамилией. Страхов.
Я проглотила комок в горле, представляя, что будет дальше. И не ошиблась. Мой новоиспечённый хозяин ослабил галстук, неловко стянул его через голову и кинул на пол. Я зажмурилась, не желая видеть, как мужчина раздевается. Но и показать свой страх я не могла. Остатки гордости заставили разомкнуть веки. К моему удивлению, дальше ничего не произошло. Тарас вздохнул, взъерошил чуб и развернулся к двери.
─ Ложись спать. Завтра утром поговорим.
Завтра утром?
Он сделал шаг и обернулся.
─ Не смотри на меня так. Я не насильник. Спокойной ночи.
Он потянулся к выключателю, и в тот же миг комната погрузилась в темноту. Хозяин вышел, плотно прикрыв дверь, а я так и осталась стоять, не зная, что мне со всем этим делать.
Утро я встретила с улыбкой. Дождь, наконец-то, закончился, и октябрьское солнце мягко ласкало тёплыми лучами озябшую землю. Я любила солнце, и, если бы смогла, переехала бы туда, где оно светило весь год. Набравшись наглости, я вошла в гардеробную и выбрала просторное трикотажное платье бирюзового цвета. Именно этот цвет выгодно оттенял мои глаза. Что ж, стану акцентом, ноткой радости в этом сером холодном доме.
Я чувствовала себя превосходно. Так безмятежно я спала лишь в детстве.
Тихонько напевая незатейливый мотив, я спустилась в столовую и остановилась в нерешительности. Людмила Ильинична суетилась у плиты, рассуждая о прелестях бабьего лета, Мишка расположился у окна с кружкой ароматного чая, а за столом, с газетой в руках, сидел Тарас. Я наклонила голову на бок, как удивлённая птица, ожидавшая подвоха, но подвоха не последовало. Никто не собирался меня ловить и засовывать в клетку. Что ж, видимость свободы уже кое-что.