– О, Вадик, ты что, грузчиком работаешь? – удивилась я, заметив старого знакомого.
– Ага, – недовольно пробурчал парень. – Мать устроила. Куда матрас нести?
– Так в дом, куда же еще? – ответила, подходя к калитке и открывая её, а сама уже думала о масштабах проблемы.
Сегодня же вся деревня будет знать о том, что случилось. Потому что этот засранец всё матери расскажет, а она уже всем в деревне. И, само собой, начнется паломничество. Не представляю, как буду отбиваться от любопытных односельчан.
– И куда тебе такой, королевишна? – пробурчал Вадик, кряхтя и вытаскивая матрас.
– Тебе помочь, наверное? – спохватилась я и подошла ближе, подхватывая угол здоровенного и явно очень тяжелого матраса. – И чего ты один приехал?
– Так Федька, засранец, с обеда не вышел, забухал, вот я один и отдуваюсь, – шумно дыша, продолжил вытаскивать матрас парень.
Он, конечно, здоровяк еще тот был, с армии недавно вернулся, но всё равно такую махину в одиночку тащить как минимум неудобно.
Я встала с другой стороны и тащила на себя свой угол, а Вадик тащил свой. Матрас мы кое-как вытянули из кузова, а вот нести его было слишком сложно. Поэтому мы его просто положили прямо на землю. Он всё равно упакован был в целлофан.
М-дя, с таким матрасом и кровати не надо…
Настолько здоровенным он был.
Тут не двое мужиков, тут четверо поместятся. Не представляю, как эта махина влезет в мою комнату. Придется диван куда-то убирать…
Я взялась за одну сторону и поняла, что даже приподнять не могу.
– Подымай давай! – рявкнул Вадим. – Чего время тянешь?
– С ума сошел? Как я его подниму? – недовольно пробурчала я, сдувая непокорную прядь волос с носа, и растерянно добавила: – Это невозможно!
– И как я один, по-твоему, смогу его унести? – зло процедил парень. – Ща брошу тут и уеду!
Я еще раз попробовала поднять тяжелый матрас, а он так резко взлетел вверх, что я от неожиданности чуть не шмякнулась прямо на дорогу, еле на ногах устояла.
– Ух! – выдохнула я и услышала ледяной мужской голос:
– Свободен, пацан, дальше я сам.
Я обошла матрас и увидела Антона.
Он до неузнаваемости изменился. Нет, конечно, лицо осталось таким же, но мне он показался изначально флегматичным добрым увальнем, а сейчас… сейчас он был похож на… не знаю даже, слово какое подобрать. Наверное, опять стал «президентом»?