Я фыркнула, и молча, отвернулась к окну.
– Буду считать это согласием, – сказал он.
Обдумывая все то, что Инар мне сказал, я вдруг поняла один очевидный факт.
– Погоди… Так получается – ты василиск???
– Дошло? – с ухмылкой спросил мужчина.
– Угу, – буркнула, нахмурившись, и отвернулась к окну.
Хоть я и старалась этого не показывать, но на самом деле моя душа металась в ужасе от перспектив развития собственной жизни. С одной стороны протестанты, пытающиеся меня убить, с другой, собственный мир, в котором я сойду с ума. А еще правительство Эндервелла, которое хоть и встает на защиту, но не понятно, чем это мне откликнется.
В чувствах бессилия и неизвестности я провалилась в беспокойный сон.
ИНАР
Она спала, свернувшись на сиденье, как маленький беззащитный котенок. Совсем еще дитя, – подумал я и тяжело вздохнул.
Что со мной происходит, черт возьми? Я не должен так на нее реагировать, нельзя привязываться. Знаю ведь, что ей суждено умереть, но все равно ничего не могу поделать с собой. Я впервые за долгие годы начал что-то чувствовать.
Но любовь к ней – это табу, потому что мне придется принести ее в жертву. Ведь долг важнее сердца…
****
Проснулась я от того, что машину начало жутко трясти. Сонно потерев глаза, спросила:
– Где мы?
За окном мелькал высокий сосновый лес и гравийная дорога.
– Проехали границу с Алтаем. Сейчас остановимся у реки – освежиться и отдохнуть, а потом, уже не останавливаясь, до мертвого озера. Должны к вечеру быть на месте.
Вскоре за лесом стала просматриваться вода. Свернув с дороги вправо, мы остановились у широкого берега, полностью покрытого белыми круглыми камнями, который, в сочетании с глубоким бирюзовым цветом горной реки, и хвойными деревьями, производил неизгладимое впечатление. Место было невероятно красивым. Вокруг ни души, и лишь первозданная природа.
– Идем, – позвал меня Инар, отвлекая от созерцания этого удивительного пейзажа.
Я вышла вслед за ним на берег и, опустившись на корточки, потрогала камни рукой, они были шершавые и теплые. Сняв обувь, оставила ее у машины, и побрела к воде, перешагивая с камня на камень. Инар, проходя мимо меня, бросил, не оборачиваясь:
– Не порань ноги, здесь есть и острые камни.
Хотя эта фраза особо ничего и не значила – его забота была мне приятна. Никто не беспокоился обо мне со смерти родителей, потому я так остро реагировала на доброе отношение тети Али, и слова Инара, несмотря на то, что их могут говорить и посторонним людям даже просто из вежливости.