В ушах зазвенело. Я повалилась на сидение не в силах подняться. Грудную клетку сдавило, казалось, мне никогда не удастся вдохнуть. Историк лежал на руле и не шевелился. Струйка крови стекала по его лбу и капала на брюки. Лобовое стекло разбилось на осколки, через него сочился дым из капота.
Закашлявшись, историк охнул и с трудом распрямился на сидении.
– Кейт? – хрипло позвал он. – Кейт, ты жива?
Вой потусторонних существ вынуждал действовать незамедлительно. Георгий Владимирович с трудом выбрался из машины и упал в снег. Поднявшись на ноги, потянул на себя заднюю дверь, но она не поддавалась. Выругавшись, историк направил на неё ладонь. Через секунду я почувствовала холод и зажмурилась.
– Кейт! – кричал историк, вытаскивая меня из машины.
С трудом втянув воздух, схватилась за его одежду и посмотрела в глаза. Он перестал скрывать свою личность. Рядом со мной находился не учитель истории, а маг из другого мира.
– Ты слышишь меня? – спрашивает он, слегка потряхивая за плечи.
– Да, – совсем слабо отвечаю, чувствуя боль во всём теле.
Историк осмотрелся по сторонам. Вглядевшись вдаль, он перекинул руку через плечо и поволок меня вглубь леса.
– Давай, Кейт, шагай!
С трудом переставляла ноги, но заставляла себя идти вперёд. Когда мы прошли несколько метров, без сил упала на колени. Историк тянул меня за собой, но я попыталась отстраниться.
– Не могу больше. Оставь меня!
Слёзы больше не стекали по щекам. Я понимала, что из-за моей истерики маг просмотрел дорогу, и машина разбилась. Из-за моей слабости мы не можем добраться до убежища. Сейчас стало всё равно, спасусь или нет. Когда историк снова потянулся ко мне, нарочно отползла назад.
– Уходи! – прокричала и кинула в него горсть снега, будто это могло его остановить.
– Я уважаю твоё самоотвержение, но слушать тебя не стану.
Он поднял меня на руки и как можно быстрее зашагал по ведомой только ему дороге. Чувствуя боль в груди, вздрогнула и опустила голову. Глаза мага яростно сверкали, он не сбавлял шаг и даже не оглядывался, когда позади послышался протяжный вой.
Внезапно стало не так холодно. Опомнившись, поворачиваю голову и замечаю рядом с нами большую собаку бело-серого окраса. Её голубые глаза сверкают также яростно, как и у историка. Когда она лаяла или рычала, то Георгий Владимирович менял направление. Они как будто безмолвно общались между собой!