– Мы скажем правду. С самого начала… И покажем вот это. – Дилан закатал рукав рубахи.
На его предплечье багровело родимое пятно, похожее на отпечаток маленькой человеческой ладони. Вот только мальчишки, знакомые с детства и не раз плескавшиеся вместе в Рябиновом ручье у запруды, точно знали: прежде у Дилана на руке не было ничего подобного.
– Болотные бесы! – глаза Риса округлились, а голос, сорвавшись, дал петуха. – Оно точь в точь такое же, как у Мэтти!
Дилан кивнул. Он тоже прекрасно помнил, как зашептались деревенские, когда увидали гроб с покойником. Отпечаток алел на щеке Мэтти, будто какое-то маленькое, но очень злое существо отвесило ему пощёчину. Люди сочли это очень дурным знаком, и теперь над входом в каждый дом красовались обереги, сплетённые из рябиновых веточек и красных шерстяных нитей, а все пороги были щедро усыпаны солью. Близость Чёрного Леса, где издавна водились недобрые фейри, научила местных жителей не только осторожности, но и мелкому бытовому чародейству.
– А у меня, кажись, тоже такое есть, – малыш Кей задрал рубаху и показал живот с красной размытой отметиной чуть повыше пупка, рядом с парой длинных, уже заживающих царапин. – Я думал, то от компота: давеча опрокинул на себя кружку… Но оно не оттира-а-ается.
До него лишь теперь дошло, что пятно может быть опасным, и Кей всё-таки разревелся от страха. Дилан ничуть не осуждал брата: кто же не распускал нюни в двенадцать лет? Но сам он был старше почти на пять лет, и возраст обязывал держать лицо.
– Давай потише! А то как маленький… – он честно попытался смягчить уже начавший грубеть голос.
– Ну вы и попали, ребята, – Рис хитренько улыбнулся. – Пойду-ка я домой, пожалуй.
– Постой! – Дилан поймал приятеля за плечо. – А у тебя ничего нет?
– Не-а, – Рис мотнул белобрысой головой. – Хоть в чём-то мне должно было повезти!
Он важно задрал нос; почти успокоившийся малыш Кей заныл с новой силой.
– Почему-у-у мы? Почему-у-у не он? Он же тоже там бы-ы-ыл…
– Помолчи! – рявкнул Дилан, не глядя на брата. – Рис просто плохо искал. Метка может быть где угодно, даже на спине. А ну сымай рубаху.
– Ишь раскомандовался! – прошипел Рис, но рубашку всё-таки снял, явив миру впалую грудь и бледные рёбра. Кожа его мгновенно покрылась мурашками от холода.
Дилан придирчиво осмотрел приятеля, и, не обнаружив ничего подозрительного, заявил: