Я восхитился мерзавцем, во дает прикурить! В присутствии таких особ за словом в карман не лезет. Вот бы мне так!
В ответ на дерзкую реплику Курков загасил сигарету, виртуозно выматерился в адрес Славы, в то же время как бы намекая пострелу, что его юмор понравился и вышел. Мы остались втроем. Театр одного актера – Славика – продолжал моноспектакль для одного благодарного зрителя – Иваныча. Слава правой рукой вновь открыл сейф. Удивительно, но бумаги больше не вываливались. За ними я даже разглядел стройные ряды картонных коробок (мне со страху показалось штук сто!) с делами на агентуру. Левой рукой юный юморист сунул мне под нос какой-то документ (позднее я узнал, что он закреплял передачу мне совершенно секретных дел, ранее числившихся за разгильдяем Славой) и ручку. Далее произнес ласково, но с такими металлическими нотками в голосе, что у меня закололо в правом боку. «Мамма Мia! Аппендицит мне же вырезали в 9 лет», – похолодел я от ужаса!
– Подпиши вот здесь.
Я рассчитывал, что этот процесс должен был занять у нас недельки полторы, не меньше. Хотел было прямо сказать об этом шустрому Славику, но в горле пересохло и из него вылетели какие-то нечленораздельные звуки.
– Да-да, – сказал изверг нетерпеливо, – правильно, подписывай тут. И указал царственным перстом! Пребывая в состоянии грогги, под холодным гипнотизирующим взглядом кобры, то бишь моего нового коллеги, я против своей воли несмело взял ручку. И… поставил роковую закорючку на своем, как тогда мне казалось, смертном приговоре.
Но это, по варварскому сценарию посвящения меня в рыцари, еще не было концом мучительной пытки. Молниеносно выхватив подписанный акт, Слава, явно любуясь документом, поцеловал его и аккуратно положил в красивую сафьяновую папку для бумаг. И только после этого из его уст торжественно прозвучала финальная фраза. Настал кульминационный момент!
Произнесена она была мастерски, голосом незабвенного Гамлета из монолога: «Быть или не быть…». Всякие там ричарды бербеджи, лоуренсы оливье, василии качаловы, иннокентии смоктуновские и прочие корифеи сцены отдыхают! Мало того, Слава, по системе Константина Сергеевича Станиславского сопроводил ее картинным жестом, указав на сейф. Придя на секунду в сознание, я подумал: «На этот раз могут отдыхать Кузьма Минич Минин и князь Дмитрий Михайлович Пожарский с известного памятника на Красной площади». А изрек Слава торжественно поистине гениальные слова: